Приемный покой

Соломатина Татьяна Юрьевна

«После обхода вторая плановая. Всё записать. Ещё раз зайти к ответственным. Подписать все истории. Заполнить статистические талоны. Заглянуть к „свежим“ послеоперационным. Просто пройтись по коридорам вверенных этажей. Посетить родзал, перекинуться парой шуток. Дать ценные и ещё более ценные указаниями. Пойти в детское, как там сегодняшние „кесарята“ и что за проблемы с выпиской из третьей палаты второго этажа. Кто-то поступил в родах? Хорошо, успели поймать. Сейчас посмотрю. Всё нормально. Рожайте per vias naturalis. [134] Ну и что, что тазовое? Сегодня ответственный – Владимир Иванович, он, в отличие от вас, бог и царь акушерских ситуаций. Сами ничего не решайте. Зовите его. Кто-то поступает в родзал – с этажей или с улицы, – ставьте меня в известность в любое время. Завтра увидимся. Всем пока».

134

Через

естественные родовые пути (лат.).

Евгений Иванович переоделся в своём кабинете. Теперь и у него была эта маленькая привилегия. Сомнительная компенсация бесконечной ответственности, какую даёт маленькая табличка «Зав. обсервационным отделением» на двери. Переобуваясь, Женька усмехнулся, вспомнив, как шипят по углам интерны и проклинают свои подвальные шкафчики ординаторы. Иногда ему искренне хотелось поменяться с ними местами. Но лишь иногда. Ему нравилось повышение в иерархии касты наблюдателей таинства рождения.

Он действительно искренне любил свою работу, был талантлив, добросовестен, выучен Зильберманом, принимал, а главное – понимал всю степень ответственности подобного профессионального роста. От ошибок никто не застрахован, но грамотный и спокойный рулевой надёжнее нахватавшегося по верхам истерика. К тому же Женька, в отличие от того же Бойцова, не был самодуром. Немаловажное для начальника качество.

Он бесшумно вышел из приёмного покоя и пикнул брелоком. Чёрный массивный джип мигнул фарами.

Жаль, но на зарплату врача, пусть даже высшей квалификационной категории, кандидата медицинских наук и заведующего отделением, такой не купишь. Хотя Евгений Иванович зарабатывал неплохо. И, увы, не всю его заработную плату ему предоставляло государство. Но и вымогательством он никогда не занимался. Неплохо, но не на нулёвый джип текущего года выпуска. Вообще-то это была Машкина «мечта идиота» – изящная блондинка в здоровенной черной махине. Даже умные дамы порой такие девочки! Так что, сложив гонорар и роялти от переводной «Вестфалии» Е. Иванова, прибавив к ней бонус от поставленного в свежепостроенную ведомственную клинику ЯМР [135] – монстра от известнейшего в мире производителя медицинской техники, она купила этот «чемодан на колёсах». Чтобы через месяц вручить ключи от него Женьке и усесться в очередное микро. Наигралась.

135

Ядерно-магнитно-резонансный томограф. Очень дорогостоящее диагностическое оборудование.

– Домой, Евгений Иванович? – донёсся сверху мягкий драматический тенор заведующего отделением патологии.

– А куда же ещё, Вов? – Женька задрал голову.

Он любил этого талантливого хирурга и никогда не принимал участия в многолетних дискуссиях о часто меняющихся любовниках Владимира Ивановича.

– К Машке-какашке? – беззлобно захихикал тот.

– А к кому же ещё. Вовка, у меня там в родзале тазовое, возьми на контроль.

– Ладно.

– Только не забудь!

– За кого ты меня принимаешь?! За пидораса, что ли?!

– А за кого же ещё?! – Обмен давно устоявшимися любезностями был завершён. Евгений Иванович сел в машину и вырулил на узкую дорожку, что, замысловато кружа, вела к выезду из больницы.

* * *

Женька открыл дверь своим ключом, зная, что Машка наверняка чем-то занята. И так же наверняка зная, что она прискачет в коридор его встречать. И это не было ритуалом или милой, принятой обоими, игрой. Он действительно каждый раз искренне не хотел её отвлекать. А она действительно каждый раз радостно вылетала ему навстречу и очень расстраивалась, если не успевала, была в ванной или болтала по телефону.

В незнакомых компаниях их считали молодожёнами – вечные объятия, нежные поцелуйчики, – фу, тошниловка! Посмотрим, что с вами будет через пару лет. Друзья же и родные давно махнули рукой на их «телячьи нежности», удивляясь и умиляясь. Надо же?! И так бывает. Похожие отношения были разве что у четы Нечипоренко. «Уж сколько минуло», а Вадим всё ещё припадал к Светкиным ногам. И не раз в год, на Восьмое марта, чтобы повиниться за всё про всё с букетиком мимозы в зубах, а чтобы просто застегнуть молнию на сапогах любимой, хотя в его отсутствие она и сама прекрасно справлялась с этой нехитрой задачей. И ни у первых, ни у вторых эти трогательные мелочи не были демонстрацией своего счастья. Это было естественным состоянием.

Едва он закрыл дверь, как Машка уже обняла его, задавая вопросы, мешая снять пальто и обувь.

– Устал? Трудное дежурство было? Тебе подать тапки? Чаю хочешь? Рюмку налить?

– Мань, дай раздеться и дух перевести! А чем так вкусно пахнет? Неужели ты решила приготовить что-нибудь эдакое вместо салата из букв, что я «должен прочитать, пожалуйста!»?

– Женька, сегодня же пятница! С видом на субботу.

– Ах да. Пойду, поздороваюсь с дядькой. «Чего обижать человека?!»

– Вредный Тузик! Только слишком его не забалтывай, а то на Алисе Витальевне праздничный стол! [136] Поздороваешься и в душ! Я пока пойду быстренько абзац закончу, а то сядешь с вами и всё. Пиши – не пиши, мысль уже того… унеслась по отводящим трубам мироздания. – Манька ушла в комнату и прикрыла за собой дверь.

136

«На мне праздничный стол!» – Фраза Алисы Витальевны, героини фильма «Покровские ворота». Оттуда же предыдущие слова «Чего обижать человека?!», с которыми Света покидает Костика на катке, увидев Велюрова.

На кухне Некопаев в фартуке колдовал над плитой, напевая себе под нос любимого Б Г:

– Так продолжалось триста лет – огонь, вода и всё такое… [137]

– Привет, дорогой! – Они пожали друг другу руки. – Только Средние века [138] и не кончались, как видишь.

– Слушайте, убейте меня, я не понимаю, как они идут на такое, а?! Привет, Жень, – раздался прямо над ухом Людкин голос.

– Господи, напугала! Откуда ты взялась так внезапно? Привет ещё раз, а то что-то давно не виделись. Часа три уже.

137

Песня Бориса Гребенщикова «Моллой пришёл издалека».

138

Аллюзия на ту же песню.

– Из туалета. Ты что, не успел по мне соскучиться?

– Успел, успел. Чего ты не понимаешь и за что тебя надо убить?

– Почему эти куры рожают дома?

– Как почему? – наигранно удивился Женька. – Потому что дома стены не кишат ужасными инфекциями. Ещё почему? Потому что дома нет врачаубийцы, который рыщет в поисках жертвы, сверкая глазами и щёлкая клыками, с зажатым в кулаке шприцом, полным окситоцина… [139]

– Шприцом Жане, [140] – вставил Виталик, помешивая шурпу.

139

Окситоцин – гормон, вызывающий сокращения матки и молочных желез.

140

«Крупнокалиберный» шприц. Предназначен для введения больших количеств жидких лекарственных препаратов, для переливания крови и промывания полостей тела.

– Спасибо, коллега, за важное уточнение! Полным окситоцина шприцом Жане, мечтая вонзить его в беззащитную плоть, дабы убить невинного младенчика внутриутробно и разорвать как тряпку главный женский орган.

– Вовсе не мозг! – Виталик подул в ложку и с удовольствием прихлюпнул. – Вкусно! Хочешь попробовать?

– Подожди! Я отвечаю Людмиле Николаевне… разорвать матку на части. – На мгновение Женька погрустнел и сказал совсем иным тоном: – Только в прошлом месяце одна за другой две дебилки поступили с разрывами после родов на дому. У одной «духовная акушерка» ещё и послед шесть часов ждала. До полного и окончательного ущемления. Потом, как водится, смоталась. А муж бабу в родильный дом приволок. Да ещё и с криками, матами-перематами. Этот Вересов вчерашний – просто тишайший интеллигентнейший человек. Отчего-то именно папашки, мужья таких дамочек самые тронутые на теме семейных родов. Будто их кто в родзал не пускает. Хоть собаку уже приводи… – Он вернулся к первоначальному саркастично-театральному тону. – Дома, под кустом, в луже и в канаве, не рвётся связь с космосом, и я до сих пор не могу понять, отчего же эта связь должна прерваться в условиях, где тебе не дадут покалечить, а то и убить ребёнка и самой умереть. И вообще, это всё естественно и назад, как говорится, к природе, братья и сёстры! Наши бабки в поле рожали, динозавры в мезозое яйца несли без всякой помощи, и куколка превращается в бабочку без внутривенной инвазии! Да будет свет! Бог дал, бог взял! А ещё они любят поговорить о родах в Голландии, в Америке и Канаде, забывая об особенностях русского здравоохранения, русских дорогах и…