Приглашение для невесты
Шрифт:
Вечером, когда все собрались у пылающего камина, Уна радостно и возбужденно изложила, как она представляет себе предстоящую свадьбу. Джулия сидела на низенькой скамейке возле кресла Хью, обняв свои колени и глядя в огонь. Сердце ее было преисполнено покоем, в целом мире были только они с Хью, так что она едва слушала болтовню Уны.
Только когда Хью встал и выбил трубку о каменную каминную полку, Джулия встрепенулась и прислушалась к тому, о чем говорила Уна.
— Послушай, мама, — стараясь быть терпеливым, возражал матери Хью. — Джулия сама решит, хочет
На мгновение Уна застыла в немом возмущении.
— Но ведь ты хочешь, разве нет, Джулия? — почти с мольбой спросила она. — Каждая девушка мечтает о свадьбе и представляет, как она в белом платье…
— Мне пора на конюшню, а вы тут пока обсуждайте свои женские дела, — засмеялся Хью. — Лошади требуют заботы, им до моей свадьбы дела нет.
Как только он вышел из гостиной, Уна тотчас набросилась на Джулию:
— Надеюсь, ты не собираешься надеть на собственную свадьбу какой-нибудь ужасно скучный костюм, пиджак и юбку, как сейчас: некоторые себе позволяют?
— Ну почему непременно скучный? — засмеялась Джулия. — Но, надо признать, Уна, мне бы хотелось, чтобы платье было скромное, ничего вычурного. В конце концов, — на секунду замялась она, — у меня ведь нет родителей. А настоящее подвенечное платье очень дорого стоит.
— Неужели ты не понимаешь, что свадьба Хью — это огромное событие для всей округи? И как невеста землевладельца из рода Муртагов, ты непременно будешь в центре внимания. И если ты появишься в каком-нибудь затрапезном виде, это вызовет много толков и будет неправильно понято. А о расходах можешь не беспокоиться, дорогая, я все беру на себя. Мне даже приятно будет чувствовать, что я хотя бы отчасти заменяю тебе родителей. О, как жаль, что они не дожили до этого дня! Поедем на днях в Дублин и выберем материал. Что скажешь насчет вышитого плотного шелка?
Уна продолжала радостно болтать, сама с собой споря и сама же с собой соглашаясь, а Джулия слушала ее со все нарастающим ужасом. Ей вдруг пришло в голову, что и после свадьбы мать Хью намерена жить в Лискуле. В конце концов, ведь это ее дом, средоточие всей ее жизни. Если лишить Уну ее любимых лошадей и отрезать от семьи, она наверняка затоскует, ударится в меланхолию, а возможно, и в старческие странности. Но все же мысль о том, что ей придется жить под благожелательным, но неусыпным покровительством Уны, наполнила сердце Джулии страшным унынием. Надо будет поговорить об этом с Хью, решила она, мягко напомнить ему, что его мать не должна вмешиваться в их семейную жизнь. Правда, у нее было предчувствие, что он не слишком серьезно отнесется к этим ее опасениям.
Джулия вдруг заметила, что взгляд Уны время от времени возвращается к пустовавшему месту, где обычно лежал рыжий Руад. Вошедший в гостиную Хью тоже заметил тревогу матери.
— Руад вернется, никуда не денется, — сказал он беззаботно. — Пес уже не в первый раз пропадает, может быть, у него какие-то свои дела.
— Да, все может быть, — откликнулась Уна, — но, если бы негодник просто обиделся из-за того, что вы уехали без него, он бы уже давно вернулся.
Хью пожал плечами:
— Давай все оставим до завтра. И если до утра он не появится, я пойду его искать.
Джулия заметила, что отсутствие Руада мучает Уну, поэтому она решила, ничего не говоря Хью, пойти поискать собаку. Она боялась, что Хью, скорее всего, не отпустит ее, если она ему скажет о своем намерении.
Уна погрузилась в молчание, а Джулия прошла наверх, быстро натянула толстую мохеровую кофту и повязала голову шарфом. Выйдя через ворота, она направилась к старой заброшенной каменоломне, которая находилась чуть в стороне от дороги, где часто любил играть Руад. Джулия шла по белой кремнистой дороге и время от времени громко звала собаку, но никто не отвечал на ее крики, нигде не слышался знакомый лай. Вокруг лежали бесплодные пустыри, заросшие низким колючим кустарником.
Подойдя к заброшенному карьеру, она заглянула в него, и ей стало страшно: в темном провале виднелись острые выступы грязно-серого гранита. Обтрепанные ветром кусты свисали по краям глубоких расщелин. Грязно-зеленые потеки полосами испещряли гранит, как мертвенно-бледные слезы. На дне поблескивала непроницаемой тьмой черная неподвижная вода. Солнце заходило за дальние горы, переливаясь всеми великолепными красками осеннего заката, и Джулия уже начала жалеть о своем необдуманном поступке. Она поежилась под сырым холодным ветром и замешкалась в нерешительности, не зная, что делать дальше. Она была уже готова вернуться домой, но в этот момент на дороге показалась машина Эйлин.
Эйлин Дайсарт резко остановила машину, которая подпрыгнула на месте, и опустила стекло. Джулию просто опалила нескрываемая жгучая ненависть, которая была во взгляде Эйлин.
— Можешь не спешить сообщить мне радостную весть! Вся деревня уже гудит об этом. Уна все телефоны оборвала, всем сообщила, что «ее самое сокровенное желание, наконец, исполнилось». Всем донесла — Тому, Дику, Гарри! — Эйлин ожесточенно и очень верно изобразила резкий мужской голос Уны. — Но это точно не выдумки Уны? Может, ей это все приснилось?
— Что ты имеешь в виду? — пораженная, спросила Джулия.
— Уна так хотела, чтобы ты вышла замуж за Хью! Боже, она так стремилась к этому с тех самых пор, как ты объявилась в Лискуле. Может быть, она и предложение так же ловко срежиссировала, кто знает?
— Ты сама мечтала быть на моем месте, — ответила Джулия.
— О, я — нет! — яростно возразила Эйлин. — Потому что он меня любит. Хью — разумный человек, он не склонен к рефлексии. Я была единственной женщиной в его жизни, пока Уна не выписала тебя невесть откуда и ты не свалилась на наши головы. Не могу поверить, что он собирается на тебе жениться. Это все проделки Уны, которая, по всей видимости, выжила из ума. Послушай, а ведь это, наверное, должно быть, очень унизительно — постоянно навязываться человеку, который тебя видеть не хочет? Конечно, Хью не мог остаться равнодушным к такому мощному напору.
— Ты стараешься убедить себя, что все было именно так, да, Эйлин? Не хочется признавать свое поражение? — Джулия старалась говорить ровным голосом. Ей было невыносимо смотреть в бледное, искаженное ненавистью лицо соперницы.
— Неправда! — взвизгнула та. — Я ни за что не поверю, что он искренне к тебе привязался, пока не услышу об этом от него самого.
— Знаешь, ты можешь это сделать в любое время. Почему бы тебе просто не позвонить в Лискуль?
Эйлин горестно рассмеялась: