Приглашение в мир чувств

Милберн Мелани

– Но ты не понимаешь, как это важно для меня.

Умоляющая нотка в ее голосе чуть не заставила Лукаса согласиться. Но он меньше всего хотел устраивать медийный цирк в своей частной резиденции. Папарацци, дроны и вертолеты… Он и в лучшие времена предпочитал одиночество. Можно только догадываться, что журналисты устроят, узнав о его слепоте.

В детстве репортеры везде совали свой нос, пытаясь узнать последние новости о его родителях, которые то сходились, то расходились. Некоторые журналисты даже следили за ним, прося прокомментировать отношения его родителей.

Это не только смущало Лукаса. Ему приходилось строго контролировать свои эмоции, чтобы пресса не сочла родительские отношения тем, что заслуживает освещения в печати.

Он ненавидел, что пресса постоянно цепляется к нему и документирует каждый его шаг.

– Мне жаль тебя разочаровывать, но свадьбы здесь не будет. Поищи другое место.

– Но нет ничего лучше Ротвелл-Парка. Здесь такая чудесная готическая атмосфера, и я знаю, что благодаря ей свадьба Дельфины станет зрелищнее, особенно если ее будет снимать Харпер. Дельфина приезжала сюда ребенком со своими родителями на одну из вечеринок твоих родителей. Поместье так впечатлило ее, что с тех пор она мечтает выйти здесь замуж. Приедут крупнейшие мировые знаменитости и даже члены королевской семьи. Это поможет мне, Харпер и Аэрин привлечь еще больше богатых клиентов. Собственно, мы на это и рассчитываем. Эта свадьба поднимет наш бизнес на новый уровень.

Лукас старался не воображать умоляющее выражение лица Руби, но оно все равно появилось в его мозгу. Он представлял себе ее карие глаза, обрамленные густыми длинными ресницами, и темные брови. Ее пухлые губы, уголки которых сейчас, без сомнения, опущены; прямой нос и высокие скулы.

Она не была классически красивой или гламурной. Она красила свои светло-каштановые волосы в белокурый цвет и подкрашивала корни только тогда, когда они немного отрастали. Он часто задавался вопросом, красит ли она волосы, чтобы не быть похожей на свою мать-преступницу. Руби почти не делала макияж и скромно одевалась. Она была гордой и дерзкой, и упрямой – это качество она, несомненно, унаследовала от своей бабушки.

Но Лукас тоже умел упрямиться. И в данном вопросе он не собирался ей уступать.

– Не хочу тебя разочаровывать, но пока я владелец Ротвелл-Парка, здесь не будет свадеб. Ты меня понимаешь?

– Я понимаю, почему ты хочешь уединиться. Я поступила бы точно так же на твоем месте. Но мне так нужна эта свадьба.

Он услышал, как она ставит чашки и блюдца на поднос. Ее движения были методичными, но в них чувствовалось разочарование.

– Что я скажу своим подругам? – Она говорила так, словно спрашивала себя, а не его. – Я не могу их подвести. Я обещала.

Чайные ложки звякнули о блюдца, и она протяжно вздохнула. Лукас понимал, что такое нарушенные обещания. Его родители часто давали обещания друг другу и ему, и все их нарушали.

– Прости, Руби, но тебе не следовало давать обещание, пока ты не удостоверилась, что сможешь его выполнить.

– Но тебе надо просто согласиться, и я смогу его выполнить. Ты стоишь на пути к моему успеху. И я знаю, ты делаешь это только из-за…

Она вдохнула, словно решила не заканчивать свое заявление.

– Из-за?..

Посуда на подносе загремела, когда она взяла его со стола.

– Из-за того, что произошло много лет назад.

– Ничего не произошло. – Лукас был в этом абсолютно уверен.

Да, он был немного жесток, говоря ей, как неадекватно она себя ведет, но семилетняя разница в их возрасте казалась непреодолимой пропастью.

– Полагаю, мне надо поблагодарить тебя за то, что ты не воспользовался мной.

– Наверное, мне следует извиниться за то, что я был с тобой немного резок.

Наступила тишина.

Руби вдохнула, выдохнула и, заикаясь, произнесла:

– Я не сдамся, ты же знаешь.

В его голосе появилась стальная решимость:

– Я тоже.

Он чувствовал ее взгляд. Он видел смутные очертания ее неподвижно стоящей фигуры с подносом в руках. Ему хотелось увидеть ее лицо, сверкающие карие глаза и губы. Но одно желание не вернет ему зрение. Это сделает только время.

Руби вышла из библиотеки и отнесла поднос на кухню. К счастью, ее бабушки там не было, поэтому у нее появилось время обдумать откровение Лукаса.

Она ужасалась тому, что он лишился зрения. Подумать только, этот человек сделал мировую карьеру на создании красивых садов, и теперь он не видит ничего, кроме смутных бесформенных очертаний.

Ее сердце сжалось. Как он будет заниматься бизнесом? Как он станет проектировать сады? Он привык обращать внимание на мелкие детали. Он дотошен во всем, что делает. Теперь его будущее висит на волоске.

Она вспомнила каждое слово из своего разговора с ним, и ей стало совестно. Если бы она не была так сосредоточена на своем предложении, уловила бы подсказки немного раньше. Он был в солнцезащитных очках. Он сидел в затемненной библиотеке без книги в руках или на столе у кресла. В поле зрения не было ни мобильного телефона, ни ноутбука, с которыми он редко расставался, работая над несколькими проектами.

Он коснулся ее руки, потянувшись за чашкой чая.

Он прикоснулся к ней…

Руби посмотрела на свою руку и согнула пальцы, до которых Лукас кратко дотронулся. По ее спине пробежала дрожь, и она сжала кулак, чтобы успокоиться.

Она вышла из кухни и отправилась за аптечкой в ванную комнату. Открыв дверь, она тут же мельком увидела себя в зеркале в золотой раме над раковиной и сдержала стон при виде своих красных щек.

Она не из тех, кто краснеет, общаясь с мужчинами.

Но с Лукасом.

Руби судорожно вздохнула и открыла шкаф под раковиной, чтобы найти аптечку. Ей надо взять себя в руки. Она не уедет из Ротвелл-Парка, пока не получит согласие Лукаса на проведение свадьбы, и она не оставит бабушку одну. Уехать без его согласия она просто не может.

Эта свадьба – ее шанс расширить свадебное агентство и обеспечить себе финансовую безопасность, чтобы навсегда забыть о бедности. Все козыри в ее руках, и она не позволит Лукасу вырвать их у нее.

Кроме того, Лукасу явно требуется больше поддержки, чем он получает сейчас. Руби поможет и ему, и бабушке.