Пригласите доктора на свидание
Шрифт:
— Когда ты молод — да. Но в его возрасте следует вести себя осмотрительнее. Связи нужно запретить для всех, кто старше двадцати одного. — Лекси передернуло. — Слава богу, у тебя есть голова на плечах. У тебя уже все позади.
Дженна моргнула. Ей тридцать три. Неужели в тридцать три действительно все позади? Возможно, так оно и есть. К тридцати трем ты понимаешь, что сказки написаны для детей, что мужчины не носятся с мечами ради твоего спасения; скорее они отшвырнут тебя прочь, чтобы лучше разглядеть красотку у тебя за спиной.
Усилием воли она прервала удручающую цепочку мыслей.
Это Клайв завел интрижку с едва окончившей колледж стажеркой. Это Клайв занялся сексом прямо у себя на рабочем столе, даже не потрудившись запереть дверь на ключ. Временами Дженна думала, а не специально ли он это сделал, в надежде быть застуканным, чтобы доказать свою мужественность.
Она нахмурилась. Мужественность? Если бы ее попросили описать Клайва одним словом, ее выбор определенно не пал бы на слово «мужественность». Это все равно что сказать «Дженна сексуальная», а она уже миллион лет так о себе не думала.
Занималась ли она когда-нибудь диким сексом, не сняв одежды? Ни один мужчина не хотел ее до умопомрачения, не так ли? Даже Клайв. Только не Клайв.
Когда Клайв приходил домой со службы, они обсуждали счета, протекающие краны, пригласить ли его мать на выходные. Переступив порог, он ни разу не обнял ее, сгорая от страсти. И надо признаться, Дженна этого сама не хотела. Если муж заключил бы ее в объятия, она продолжала бы думать о том, что ей еще надо сделать перед тем, как лечь спать.
Не имея ни малейшего понятия о том, что мать думает о сексе, Лекси спустила ее на грешную землю:
— В Лондоне я могла много чем заняться. Классными вещами, а не копаться в грязной земле в погоне за черепками. Делать то, что мне действительно нравится.
— Здесь тоже можно много чем заняться.
— Одной-одинешеньке. Круто.
— У тебя появятся друзья, Лекси.
— А что, если не появятся? Что, если все возненавидят меня?
Дженна обняла дочь, такую ранимую и беззащитную. Разве она могла признаться ей, что чувствует то же самое? Да здесь, по крайней мере, люди не будут болтать о ее неудачном браке.
— Ничего подобного. Ты легко обзаведешься друзьями, на острове живут доброжелательные люди. — Господи, пусть они и впрямь окажутся доброжелательными! — Вот почему мы здесь.
Лекси облокотилась на перила и мрачно уставилась на остров.
— Перемены — это отстой.
— Перемены всегда трудны, но они могут быть и к лучшему. — Дженна на автомате повторила заученную фразу, сама в нее не веря, но надеясь убедить дочь. — Жизнь полна возможностей.
— Но только не здесь. Согласись, мам. Это дерьмо.
Райан Маккинли стоял скрестив ноги и сложив руки на груди. Глаза резало от недосыпания, побриться он не успел, все мысли были о маленькой девочке с астмой, к которой он ездил ночью. Он выудил из кармана мобильный телефон и проверил, нет ли пропущенных вызовов и сообщений, но таковых пока не оказалось, — значит, девочка еще мирно спит. Чем и он бы непременно занялся, будь у него выбор.
Когда паром начал причаливать к пристани, он убрал телефон в карман, стараясь не думать о потерянном часе сна.
Почему Эванна настояла на том, чтобы именно он встретил новую практикующую медсестру? Не знай он, что это женщина с дочерью-подростком, заподозрил бы Эванну в сводничестве. Он даже хотел поделиться своими подозрениями с Логаном Макнейлом, своим коллегой и старшим партнером по Медицинскому центру Гленмора. Если бы она что-то замышляла, Логан мог бы это знать, ведь Эванна его жена. Жена, мать, акушерка и — Райан вздохнул — друг. Добрый, заботливый друг.
За два года, что он провел на острове, она сделала все, чтобы выманить его из раковины отшельника. Именно Эванна вовлекла его в жизнь острова, именно Эванна год назад настояла на том, чтобы он стал помогать им, когда второй доктор уволился.
Он не собирался работать, но работа отвлекла его от мрачных мыслей, на что Эванна и надеялась. К тому же новое занятие настолько отличалось от старого, что не наводило на лишние воспоминания. Он приветствовал эту разницу. Смена ритма жизни — то, что ему было нужно. Но, как бы он ни был благодарен жене коллеги за то, что она вывела его из самоизоляции и вернула к жизни, он не собирался потакать ее планам навязать ему новые отношения.
Есть вещи, которые никогда не меняются.
— Привет, доктор Маккинли. А вы рано встали… — К нему подошла прелестная девушка, волосы рассыпались по плечам, во взгляде горит обожание и надежда. — Вчера вечером было весело, да?
— Хороший был вечер, Зоя. — Райан тщательно подбирал слова, не забывая о том, что является частью крохотного сообщества. Вот в чем недостаток подобного проживания, вздохнул Райан. Он ее доктор. Он знает о ее депрессии и о том, какую битву ей пришлось выиграть, чтобы добраться до нынешнего этапа. — Похоже, ты развлекалась. Здорово, что ты вышла на люди. Я рад, что тебе лучше.
Весь вечер он потратил на то, чтобы держаться от девушки на безопасном расстоянии и при этом не ранить ее чувства на глазах у друзей. Он прекрасно понимал, насколько хрупка ее психика, и не хотел причинить ей еще большего вреда, но соблюдать дистанцию было очень, очень важно.
— Я не пила алкоголя. Вы не велели с теми таблетками.
— Мудрый поступок.
— Я… — Она сунула руки в карманы джинсов, скрывая неловкость. — Знаете… если вам когда-нибудь захочется куда-нибудь сходить… — Она замолчала и сделалась пунцовой. — Я не должна была говорить этого. Миллионы девушек мечтают погулять с вами, я это понимаю. Простите. Зачем такому, как вы, такая чудачка, как я?
— Ты не чудачка. — Ну почему самые трудные разговоры всегда происходят в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте? Паром причаливал, а он давал консультацию на пристани, на глазах у доброй сотни пассажиров. Более того, девушка пыталась пересечь черту, которую он никогда не позволял пересекать пациентам. — У тебя депрессия, Зоя, а это болезнь, не хуже и не лучше многих других.