Приглушенные страдания
Шрифт:
Тогда
Он очнулся.
Он. Очнулся.
Ошеломлённая, я выскальзываю из кровати и натягиваю халат. На самом деле мне не положено передвигаться; недавно я перенесла операцию на ушах, и моя голова вся забинтована. Я устала и двигаюсь медленно, хотя моя операция была вчера. Я должна была отдыхать. Но он очнулся. Он пришёл в себя. Я повторяю эти слова снова и снова в своей голове, благодаря всех, кто слушает, за то, что они позволили ему пройти через это.
Я выхожу из комнаты и направляюсь прямо по коридору к лифту, нажимаю кнопку и захожу внутрь. В основном
Никто ничего не говорил обо мне.
Итак, я отправляюсь туда сама.
Добравшись до его этажа, я выхожу и иду по коридорам. Здешние медсестры привыкли ко мне, я навещаю его каждый день, но его не было больше недели. Они сказали, что иногда при подобных травмах организм сам себя исцеляет, защищает.
Я добираюсь до его комнаты и делаю глубокий, прерывистый вдох, затем вхожу внутрь. Его мать стоит у его кровати, и в тот момент, когда я вхожу, она поворачивается и смотрит на меня. Презрение на её лице заставляет меня хотеть уйти в себя, но он заслуживает того, чтобы я была здесь, и ничто из того, что она может сказать или сделать, этого не изменит. Я избегаю её взгляда и смотрю на него.
И у меня перехватывает дыхание.
У него нет повязок на лице или шее, и впервые я вижу степень его повреждений. Его кожа красная, в рубцах, местами шелушится, часть волос обгорела. Он почти неузнаваем. Черты его лица не пострадали, но кожа сильно повреждена. Я не могу заставить себя отвести взгляд, и я уверена, что он видит ужас на моём лице.
Но это не из-за того, как он выглядит.
Это из-за того, что я сделала.
Он что-то говорит, и на его лице появляется выражение, которого я никогда у него не видела и никогда не думала, что увижу. Ненависть. Чистая, необузданная ненависть. Он смотрит на меня так, словно хочет вскочить с кровати и убить меня прямо здесь, в больнице. В его глазах плещется презрение, раскалённое докрасна презрение и разочарование. Отвращение. Гнев.
Он презирает меня.
Моя нижняя губа дрожит, и я говорю тихо. Я не слышу себя, тем более сейчас, когда на мне повязки, но я надеюсь, что мои слова звучат отчётливо.
— Мне так жаль, Кейден. Это всё моя вина. Если я могу что-нибудь для тебя сделать.
— Убирайся!
Мне не нужно это слышать, чтобы ясно прочесть по его губам. Он кричит это, сжав кулаки, наклонившись вперёд на кровати, и выглядя так, словно произносить эти слова, причиняет ему абсолютную боль.
Я знаю, что он выкрикивает их. Я это прекрасно вижу.
— Убирайся. Выйти. Убирайся.
Он выкрикивает это снова и снова.
Я киваю и быстро отступаю, слёзы катятся по моим щекам.
Я поворачиваюсь и выбегаю из палаты по коридору, случайно врезаясь в сестринский пост, когда от резкого движения теряю равновесие. У меня звенит в ушах, слепой, злой звон, и я не могу думать. Я зажимаю уши руками и качаю головой туда-сюда.
«Заставь это прекратиться. О, боже. Заставь это прекратиться».
Белокурая медсестра помогает мне.
Она подходит, кладёт руку
— Дыши.
Я могу прочитать это слово достаточно ясно.
Она повторяет его снова, и снова, и снова.
Пока я не начинаю дышать.
Это занимает некоторое время, и каждый вдох ощущается как огонь, наполняющий мои лёгкие, но постепенно я начинаю дышать глубже, успокаивая своё бушующее сердце, останавливая рвоту, которая продолжает угрожать вырваться наружу. После того, как я перестаю задыхаться, медсестра улыбается мне, мягко, по-доброму. Она берёт меня за руку и крепко сжимает её, перегибаясь через стойку и поднимая телефонную трубку.
Она, наверное, звонит медсестре из моей палаты, чтобы та пришла и забрала меня.
Я рада, потому что не думаю, что мои ноги смогли бы сейчас двигаться, даже если бы я этого захотела.
Кейден ненавидит меня.
Он меня ненавидит.
И его лицо. Я сделала это. Я только что фактически разрушила всю его жизнь.
Как, чёрт возьми, я когда-нибудь это исправлю?
***
Амалия
Сейчас
Мои пальцы скользят по клавишам, и я улыбаюсь Скарлетт и Айзеку. Скарлетт поёт в наушниках, прижавшись ртом к микрофону, а я играю на заднем плане с Айзеком. Мы играем с песней. Сегодня здесь весь звукозаписывающий персонал, а также Сьюзен, которую я не видела с тех пор, как мы вернулись домой с гастролей. Работа над альбомом сейчас в самом разгаре, песни пишутся, записываются и дорабатываются. Снимаются видеоролики. Создаются обложки.
Это действительно так.
Вот в чём всё дело.
Первая песня, над которой мы работаем — «Обжигающий Виски», которую Скарлетт начала писать по дороге. Песня вдохновлена Мавериком, и, хотя я на самом деле не слышу, как она поёт её, я чувствую мелодию в своей игре, и я чувствую любовь в том, как она закрывает глаза и покачивается, напевая строки, над созданием которых мы обе так неустанно трудились.
Конечно, звукозаписывающий персонал что-то дорабатывает, но в основном мы всё придумали до того, как представили это им. У Скарлетт было определённое звучание, которое она хотела услышать в песне, и она не собиралась позволять им его менять. Она сказала, что любую другую песню, которую она напишет для альбома, они могут менять сколько душе угодно, но не эту.
Она также попросила, чтобы она стала её новым синглом.
Это будет невероятно.
Маверик этого ещё не слышал. Она хочет, чтобы это было сюрпризом. В ближайшие недели у нас запланировано несколько живых концертов в Денвере. Скарлетт любит давать несколько домашних концертов, когда она здесь. Мы также готовим концерт для ежегодной ярмарки, где сотни тысяч людей увидят наше выступление вживую в течение четырёх дней. Это прекрасная возможность, и я так рада быть её частью.
Скарлетт поднимает руку, останавливая нашу игру, и поворачивается ко мне.