Приговор Бешеного

Доценко Виктор Николаевич

— Спасибо, Сереженька! Знай, что именно мысли о тебе очень часто помогают мне в трудную минуту. — Розочка говорила с такой нежностью, что ему вдруг захотелось взметнуться ввысь и единым движением мысли очутиться рядом с ней. — Как все-таки здорово, что ты позвонил именно сейчас, когда так хотелось услышать твой голос! Наверное, в Москве сейчас очень тепло, правда?

— Я не в Москве сейчас…

— А где же? Или не можешь сказать?

— В Болгарии.

— В Болгарии? Как здорово! В море, конечно, купаешься, загораешь?

— с

некоторой завистью проговорила Розочка.

— К сожалению, не до отдыха. Как ты, милая? Как семестр закончила?

— Первый курс на «отлично», — не без гордости доложила она. — А в остальном… очень скучаю по тебе.

— Я тоже…

— Почему столько времени не звонил?

— Ты же помнишь, о чем я тебе говорил?

— Все помню. До последнего слова помню. Но иногда так хочется услышать твой голос, что просто мочи нет.

— Ко дню твоего рождения тебя ждет сюрприз…

— Господи! Неужели сможешь вырваться? — радостно воскликнула девушка.

— Наполовину, — остудил ее Савелий.

— Как это?

— Ну какой же тогда будет сюрприз?

— До дня рождения так далеко. Скажи, пожалуйста, — умоляюще произнесла она, и Савелий не смог отказать.

— Я пришлю тебе свой голос.

— Правда? Вот здорово! А что же ты мне расскажешь?

— Нет! — решительно отрезал он. — Пускай хотя бы это останется сюрпризом.

— Хорошо, придется подождать, — покорно согласилась Розочка. — Только очень прошу тебя, наговори побольше, хорошо?

— Обещаю.

— Боже, как бы мне хотелось сейчас, чтобы мы были вместе, — словно подслушав его мысли, с грустью отозвалась она.

— И мне! — признался Савелий и тут же добавил: — Пока, к сожалению, это невозможно.

— Очень давно хочу спросить тебя, можно?

— О чем? — насторожился Савелий.

— Можно? — настойчиво повторила Розочка.

— Ладно, спрашивай.

— Ты помогал устроить мою учебу в Нью-Йорке?

— С чего это вдруг тебе захотелось узнать об этом именно сейчас? — ответил он вопросом на вопрос.

— Я же сказала, что давно хочу, а спрашиваю сейчас потому… — начала объяснять она, но вдруг остановилась. — А когда еще я могла спросить? Ответишь?

— Обещаю, когда-нибудь ты все узнаешь.

— Только не сейчас?

— Мне уже нужно идти.

— Так скоро? Милый, я так люблю тебя, что иногда мне самой становится страшно. Боюсь, что сойду с ума.

— А вот это совсем ни к чему, — с полной серьезностью заметил Савелий.

— Не бойся, любимый, я возьму себя в руки!

— Это уже лучше, обнадеживает. — Он улыбнулся и добавил по-английски: — Смотри, больше не кисни и займись каким-нибудь полезным делом.

— А вот в этом можешь быть уверен: займу свои мозги непременно, — тоже по-английски ответила Розочка.

— Твой английский стал намного лучше за это время.

— Я старалась…

— Умница! Целую крепко! Пока!

— Я тебя тоже целую, звони! — Розочка чмокнула в трубку, и он услышал короткие гудки.

Некоторое время Савелий

задумчиво глядел на трубку. Как здорово Розочка повзрослела за эти полгода! И как в то же время ей не хватает рядом близкого человека. Отсюда и ее стресс, переживания. Может быть, зря тетка поспешила с замужеством и оставила девочку одну? С другой стороны, ей, наверное, тоже было не сладко столько лет быть в одиночестве, без любимого мужчины? Да и Розочке все равно пришлось бы рано или поздно повзрослеть и самой начать заботиться о себе. А чем раньше придет желание отвечать за свои поступки, тем раньше появится и самоуважение, а это уже не так мало.

— О чем задумался, капитан? — услышал Савелий и обернулся. — У твоего мужественного лица такое странное и необычное выражение… — сказал Денис.

— Что значит странное?

— Не знаю, мечтательное, вот! — нашел он подходящее определение.

— Может быть, так оно и есть. — Савелий пожал плечами. — Ну, что там Андрюша?

— Он созвонился со своими партнерами, которые перебросят нас в Москву, они готовы принять троих прямо сейчас.

— Сейчас? А когда вылет? — Савелию не очень улыбалось столько часов ожидать отлета черт знает где.

— Не знаю…

— Подожди, я мигом. — Савелий пошел в комнату, откуда слышался голос Андрея, постучал: — Можно?

— Заходи, Серега, я скоро закончу один базар и поговорим, — кинул тот и продолжил разговор по телефону: — Слушай, Костик, я прилетаю сегодня в шесть часов вечера, к этому времени ты должен связаться с людьми, про которых я тебе сказал, и передать им мою просьбу, понял? Да, и обязательно расскажи все Эдику Рижскому. Пусть подключит своих ребятишек. Сказал уже? Отлично! Так и действуй! Встречай один, нас трое будет. Давай, до встречи! — Он отключил трубку и повернулся к Савелию: — Какие проблемы, братишка?

— Денис сказал, что мы можем отправляться к самолету прямо сейчас, но ты мне вроде говорил, что вылет только ночью. Изменилось что-то или мы до ночи будем в салоне самолета загорать? Не слишком светит с нашимто довеском…

— Черт, совсем забыл сказать, что, к счастью, вылет сдвинули, и вы отлетаете через два часа после нас, а не ночью. Но в аэропорт можно выезжать и сейчас, пока документы, пока груз проверят; чартерные рейсы всегда дольше оформляют, чем пассажирские. Кстати, что ты думаешь с вашим «уазиком» делать?

— Хочешь, забери себе, — предложил Савелий. — Сам сказал, что в самолете места нет. Только поставить на учет морока будет: документов-то на машину нет, как ты понимаешь. Да и менты могут поинтересоваться — почему дырки от пуль? К тому же чеченские номера…

— Это пустяки, всякую дырку долларом можно заклеить. Одного цвета,

— он хитро сощурился, — защитного. Здесь «уазик» штуки три-четыре стоит. Так что держи.

— Что?

— Три с половиной штуки баксов.

— Слушай, Андрюша, оставь ты эти штучки. — Савелий разозлился. — Я тебе что, торговец какой?