Приговор в сослагательном исполнении

Перцевая Людмила Николаевна

– Как вы могли допустить пожар в Центробанке? – орал Президент – а если они парламент подожгут, вы тоже будете ссылаться на недостаток силы?

– Да, тоже буду ссылаться! Вы видели, какие орды у нас на улицах и площадях?! – на повышенных децибелах отвечал ему Министр внутренних сил. – Думать надо было, прежде чем такой закон вводить! Вы заведомо провоцируете их, а мои люди головой отвечают за ваше безголовье!

– Господа, сбавьте пыл, ясно же, что не этот конкретный закон вызвал протесты, – угрюмо пророкотал Министр обороны. – А что было неделю тому назад? Месяц? Полгода и год? Да у нас эта перманентная война не прекращается, а вы все твердите

о демократии, кто вообще придумал эту долбаную демократию, все эти права на голос и собственную позицию! Вот и расхлебываем все эти свободы, глотаем слезы с кровью пополам.

– И что теперь, – яростно развернулся в его сторону Президент, – вы хотите, чтобы я объявил комендантский час и ввел в Париж войска? Вы понимаете, что мне предлагаете? Чтобы я в истории Франции остался диктатором, сатрапом?

– Да никем вы не останетесь в истории, – вдруг тихо проговорила Министр здравоохранения и села в кресло. Все мужчины повернулись в ее сторону и онемели.

– Уже запланирована и набирает обороты феминистская компания против посягательств мужчин на честь и достоинство женщин. Все предыдущие демонстрации вам детскими прогулками покажутся по сравнению с тем, что они учинят. Все суды будут только их исками и заниматься. Завтра первое выступление у Эйфелевой башни, они потребуют ее снести, как… как неприличный символ мужского превосходства. И что вы им ответите?

– Откуда вы знаете, когда они выступят и что потребуют? – стараясь сдерживаться, спросил даму Президент.

А вы по социальным сетям пройдитесь, там вам всё расскажут без утайки, – съязвила Министр. – Что было, что будет, чем сердце успокоится. Только кажется мне, что отныне никто тут у нас успокаиваться не собирается. Запутались мы в этих сетях безнадежно. Мне иногда кажется, что именно они правят страной, а не мы, не вы, и не парламент.

– Еще бы понять, кто эти сети забрасывает и на какой улов надеется, – мрачно откликнулся силовик. – Я давно говорил, что надо хотя бы чужаков в чувство привести, влупить по американским IT-гигантам солидными штрафами. Все эти Facebook, Amazon, Apple, Netflix и Google давно напрашиваются на хорошую порку, так вы боитесь с Трампом поссориться. Вот они и руководят в своих сетях нашими погромщиками.

В кабинете наступила тишина, все участники бурной дискуссии в полном недоумении рассаживались по креслам, чувствовалось, что они растеряны и подавлены. Войска – против баб, которые не хотят, чтобы их лапали?! Что, черт возьми, вообще происходит, отчего вся страна сошла с ума? И у соседей по Евросоюзу примерно то же самое… Уж на что немцы – законопослушная нация, и те без конца митингуют, штурмуют свои бундестаги.

Валери понял, что здесь объяснения происходящему он не найдет, власть ситуацией не владела. Он телепортировался в отдаленный тихий парк, материализовался на скамейке, попытался проанализировать ситуацию, привлекая весь исторический материал.

– А вы, голубчик, ничего понять в этом и не сумеете, – прошелестел голос …внутри его. Валери скосил глаза и увидел рядом пожилого, очень пожилого белого человека. Надо же, у них есть телепаты!

– Редко, но встречаются, – с усмешкой подтвердил старик. – Как вам проще продолжать беседу? Я предпочитаю молча. Но могу и вслух. Вы, дорогой наблюдатель, кстати, мой тезка, присутствуете при самой горячей фазе – идет сброс массива опыта и знаний в помойку. Так лихо с богатством расправляется поколение, получившее все и сразу: электричество, телефон, порох и атомную энергию. Они всем этим пользуются, нажимая на кнопки. Им не надо думать и понимать, как это работает, они решили, что способны так же легко управлять и всем миром. Или не управлять, – им всё равно, в хаосе ведь веселее и проще!

– Но это чревато самыми страшными последствиями, – попытался возразить Валери, однако старик весело его перебил:

– А вот чем чревато, им, молодым и рьяным, предстоит понять на собственной шкуре. Я когда-то правил этой страной, всякое тут было, и военные действия, и мирные демонстрации, но, уверяю вас, чужой опыт никому не нужен. Вот эти революционеры методом отрицания и хотят получить искомое – власть, материальные блага, свободу. А обретут к исходу своих дней лишь свой горький опыт. Когда-то же они должны, наконец, его получить?

Вы будете смеяться, но на днях на меня подала в суд за сексуальное домогательство журналистка, которую я потрепал по плечу после интервью. Потрепал, как внучку, лестно даже подумать, что она посчитала иначе.

Мирное течение беседы прервали взрывы, прогремевшие где-то в отдалении.

– Такого безумия не было даже во время войны. А ведь это беснуются собственные граждане Франции! Чувствую я, что разнесут они Париж, – заключил горько старик. – И я уже не увижу, что и кем будет построено вместо него. Жалко. Да вот еще бы узнать, чем суд завершится, к чему меня приговорят. Дожить до приговора…

Он опустил голову и будто задремал, бывшему президенту было хорошо за девяносто, однако голова его была вполне ясной. В отличие от тех, кто боролся за свободу самовыражения.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Нью-Йорк и всегда слыл местом суетным, но нынче людской водоворот был особенно агрессивным. Особенно на Уолл-стрит, где первым номером значилась Нью-Йоркская фондовая биржа. Совсем недавно жесточайшим образом подавленное и уничтоженное движение «Оккупируй Уолл-стрит» мелкими ручейками, вспышками и пикетами готово было возродиться. А всё этот безумный Дональд Трамп! Уже ему ли, бизнесмену, не знать, что деньги любят тишину? Взял и громогласно объявил Китаю торговую войну! Китай в ответ выкинул на рынок первую партию облигаций США. Биржа буквально взорвалась, пара каких-то прогоревших брокеров, выйдя на помпезную лестницу под звездно-полосатым флагом, произвела обоюдный выстрел. Успешный. Два трупа.

Торги прекратили, но в растерянную тишину вечно гудящего зала вполз уличный гул: со всего Манхэттена подтягивались то ли любопытствующие, то ли протестующие, еще не осознавшие, чем им всем демарш Китая грозит.

Вихри людские уплотнялись вокруг какого-то оратора с мегафоном. Боб, черный двухметровый красавец в джинсах, свитере и красной кепке, лавируя, быстро подгреб поближе. А вдруг услышит что-то важное?

– Если наша страна будет выплачивать свой государственный долг держателям облигаций, – нудно вещал оратор, – на полста лет всем нам придется затянуть пояса, наши доходы ополовинят!

– Это тому, кто их имеет! – насмешливо крикнули из толпы, – нам все ваши долги и страхи пофиг!

– Вы храбритесь, пока свои пособия получаете и ничего не делаете, – угрожающе взревел мегафон. – Небось, думаете, такая халява будет длиться бесконечно? Когда Президент задумал вернуть крупные компании в свою страну, надо было не орать об этом на весь мир, а тихо поворачивать штурвал. Так нет же, у них там, наверху, только хапать без меры хватает ума, а чем это все аукнется для работяг, никто не думает!