Приговорен к наслаждению
Шрифт:
– Я все понимаю. Но у нас слишком мало ампул. Нельзя же его все время держать связанным.
– Если другого выхода нет - можно. У него сильный организм. Я думаю, он вынесет. А здесь он все равно скоро погибнет.
– Ты думаешь, это так сильно истощает психику?
– Не только это. Вот, смотри.
– Я достал из кармана несколько кусочков породы, подобранных в шахте.
– Это золотоносные конгломераты, содержащие уранинит. В таких шахтах должны работать машины, а не люди. Понимаешь? Все они обречены на страшную смерть.
– Пойду сделаю ему еще один укол, - сказал Страатен. Жаль, что у нас нет морфина.
* * *
Всю ночь меня мучили кошмары. Тяжелые и горячие удавы упругими кольцами сжимали грудь, гипнотизировали безумными белыми глазами. Отдаленно я сознавал, что сплю, но это не мешало мне цепенеть от безысходного, невыразимого ужаса. Хотелось кричать, но глубины сна, как водные толщи, поглощали все звуки.
И вдруг немота прорвалась, как набухшая подо льдом река. Я не слышал, что говорил Страатен. Я просто дышал, легко и свободно. И с каждым вздохом успокаивалось колотящееся сердце ив груди разливалось блаженство успокоения и безопасности. Но постепенно до меня стал доходить смысл слов.
– ... невероятной силы, - донеслось ко мне из далекого надзвездного мира.
– А? Что?
– переспросил я, ошалело тараща глаза.
– Он же разорвал веревки! Он ушел туда, назад, а мы даже не проснулись.
Брайтона в палатке не было. Я взял у Страатена фонарь и направил его на обрывки веревки. Конечно, Страатен ошибся. Брайтон не разорвал, он просто перегрыз их. Но факт оставался фактом - Брайтон ушел.
Мы больше не ложились. Говорить не хотелось. Я сварил кофе.
– Что ж! Не выгорело. Надо собираться. Будем уходить, вздохнул Страатен.
– А может, еще раз попробуем?
– робко предложил я, зная, что вторая попытка почти наверняка провалится.
Да и не стали бы мы ловить Брайтона еще раз. Ничего не поделаешь, раз уж так вышло. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь.
– Продовольствия у нас остается только-только чтобы вернуться.
– Страатен выбросил сигарету в серый треугольник, чуть видимый в черноте палатки. Впервые он не зарыл окурок в землю.
Сонно прокричала какая-то птица. До рассвета оставалось часа полтора. Я не заметил, как задремал.
А когда начался день, мы увидели с нашего наблюдательного пункта Брайтона. Он шел в последней шеренге. На этот раз там была полная четверка. Может быть, доставили новеньких, или же этой ночью умерло сразу двое. Сейчас мне это было безразлично...
С четырех сторон ползли к терриконам большие серые гусеницы.
– Заберемся в вагонетку, как только остановится подвеска, - сказал я.
– Да. Сегодня же вечером.
– А если мы испортим всю эту музыку?
– Что ты имеешь в виду?
– Не притворяйся, адвокат. Ты прекрасно понимаешь, что я говорю.
– Можем ли мы взять на себя такое...
– Брайтона мы же попробовали... изолировать.
– Он был один. А здесь десятки несчастных. Они же умрут.
– Здесь они все умрут, Страатен! И ты это знаешь. Но ты сам сказал, что часть наркоманов выживает. Мы должны спасти хоть кого-нибудь из них. Шахта все равно их доконает.
– Ты думаешь, они перестанут ходить в шахту? Ошибаешься. Сработает рефлекс. Они не перестанут добывать этот конгломерат, не перестанут. А мы их лишим единственного, что у них осталось.
– Если мы уничтожим питающий кабель, то парализуем не только агрегаты электропыток. Работы в шахте тоже приостановятся. Встанет клеть, не будет вырабатываться сжатый воздух, замрут вентиляторы, погаснут лампы.
– Об этом я не подумал.
– Естественно. Откуда тебе знать, что такое шахта? Ну так как, ты согласен?
– Ты точно знаешь, что работа в этих шахтах смертельно опасна?
– Да. Я хорошо знаю эндогенные урановые руды. В них очень много полония. Рак легких, не только лучевая. ..
– Ладно! Давай тогда попробуем. У тебя есть план?
– Я уже все продумал. Мы взорвем все трансформаторы, кроме того, который обслуживает подвеску.
– Почему?
– А как мы тогда отсюда выберемся? И в городе сразу же подымется тревога, если подвеска встанет.
– Да. Конечно. Ты прав. Давай дальше.
– Что с тобой? Ты какой-то угнетенный, подавленный... В чем дело, Страатен?
– Так. Пустяки. Пройдет.
– Он махнул рукой.
– Дальше.
– Чтоб надолго вывести этот лагерь смерти из строя, хорошо бы взорвать и коттеджи тоже. И мост через ущелье между африканскими резервациями.
– На мост у нас не хватит взрывчатки.
– Наверное, не хватит, ты прав... Впрочем, там должна быть минная галерея, но все равно не хватит. А на коттеджи хватит! Их всего восемь. Нужно заложить снаряд прямо на чердаке среди аппаратуры.
– Их не восемь. По крайней мере в четыре раза больше.
– Ты имеешь в виду резервации черных?
– А они что, не люди?
– Успокойся, Страатен! Что ты, в самом деле? Просто я не подумал об этом. Все же внимание было сосредоточено на этой резервации. И вовсе не потому, что она европейская. Здесь же Брайтон, твой друг. Разве не так?
– Не знаю. Не уверен. Может, и так. Во всяком случае, взорвать все коттеджи мы не сумеем. Давай взорвем только трансформаторы.
– Идет. Начнем закладывать?
– До обеда не успеем. Подождем до конца перерыва. Это трудно - взорвать трансформаторы?
– Плевое дело! Жаль, что у нас не так много времени. Хорошо бы заминировать фундамент. Тогда бы и сам черт здесь не уцелел. Пришлось бы все начинать сначала. Понимаешь, в чем неудобство? Нам придется просто подвязывать заряд. Без всякого уплотнения. Конечно, и на поверхности здорово покалечит. Но такой силы уже не будет. Слишком большое рассеяние, а кумулятивных зарядов у нас нет.