Приговоренная замуж
Шрифт:
– И ты ни капельки не ревнуешь?
– Кончай базар! – нахмурилась Света. – Блины стынут… Что толку ревновать? Сразу не удержала, а теперь – ревнуй не ревнуй…
– Все! – широко распахивает глаза Нелли. – Сегодня же дам ему от ворот поворот. Ишь, раскатал губищи на молодых специалистов: подай ему эту, подай ему ту… Умненький какой нашелся. Видали мы таких…
– Ну, ты, самовар тульский, охолонись маленько, – усмехается Светка. – Развоевалась тут передо мной, а как его увидишь, так и кисеньки-брысеньки запоешь.
– Не запою! Было бы перед кем петь, а
– Подожди, девонька, – насторожилась Светка, – он что же, тебе совсем не нравится?
Нелли успокоилась, поправила волосы, отхлебнула кофе и серьезно ответила:
– Как тебе сказать… Нравится, конечно, но не так, чтобы уж очень… Я, знаешь, блондинов люблю, – невольно вздохнула Нелли, – высоких, стройных, спортивных… А он, Володька, какой-то слишком обычный: русые волосы, серые глаза, средний рост… Понимаешь? Он весь какой-то средний…
– Так это тебе принца надо, – презрительно скривилась Светка, – датского или австрийского… Ты мне вот что скажи: влюблялась уже, да?
– Да, – одними губами шепнула Нелли и грустно прикрыла глаза.
– И он блондин? Высокий? Спортивный? – допрашивала Светка.
– Да…
– Ну так теперь все понятно.
– Что тебе понятно? – насторожилась Нелли.
– А то, что ты всю жизнь на блондинов заглядываться будешь, все того, первого, в них искать… А он, наверное, красавец-то, бросил тебя?
– Нет! – вспыхнула Нелли. – Не бросил… Мы потерялись…
– Потерялись? Как это?
– А вот так: за ним неожиданно пришел вертолет и он ничего не смог сделать… И адресами мы не успели обменяться. Понимаешь, я бегу с рыбной базы, а вертолет поднимается у меня на глазах и увозит его…
В это время на крыльце забухали шаги, дверь резко распахнулась, и на пороге возник начальник лесопункта, Павел Иванович Медведков.
– Сидите, кофий распиваете? – ухмыльнулся Павел Иванович, вприщур разглядывая зелеными глазами притихших девчонок. – А на деляне Ваське Соломатину трелевщиком ногу придавило. Только что по рации сообщили.
– Ой! – Нелли испуганно прижала ладони к щекам.
– Это далеко? – деловито осведомилась Светлана.
– Тридцать верст с гаком будет.
– Машина есть?
– Машина вон, – небрежно кивнул Павел Иванович, – у твоего окна стоит.
– Хорошо. Подождите меня пять минут.
Светлана уходит: уже собранная, серьезная, готовая к любым неожиданностям.
Павел Иванович присаживается к столу, берет блин и одним махом проглатывает его.
– Ух, вкуснота! – облизывается он и берет еще один. – С пяти утра на ногах. Кочегары, в душу их мать, перепились, чуть было твою школу не разморозили… Повыпускали «химиков» из лагерей, теперь что делать с ними – никто не знает… Ну, как ты, обжилась немного? – оглядывает комнату Медведков.
– Обжилась, – вздыхает Нелли, – спасибо. Вот только дров у нас маловато.
– Дрова завезем –
Рысьи глаза у Медведкова азартно блестят, вся фигура его, поджарая, хищная, в таком напряжении, словно он сейчас же готов начать все крушить и переворачивать вверх тормашками.
– Не подкачаю, – улыбается Нелли.
– А на эту старую каргу, Алевтину Степановну, не обращай внимания. Она всегда была такой и ее уже не переделать. Это поколение, увы, из вчерашнего дня, свое отжившее, – твердо пристукнул кулаком по столу Медведков. – Пока еще надо их терпеть, но не обязательно слушать… Нам для будущего технари нужны, а не хлюпики там разные с Дубровским в голове… Задача ясна?
– Да, Павел Иванович… Вам бы самому в школу преподавать идти – вы так хорошо умеете говорить.
– Говорить мы все горазды, а надо дело делать! – Павел Иванович поднялся. – Спасибо за блины. Ничего не скажешь – мастерица.
– Да это Светка пекла, а я только помогала.
– Светка, – усмехнулся Медведков. – Светка-конфетка… А знаешь, как тебя в Покровке зовут? Ягодка… Цени, Земляника-Ягода… Небось, уже присмотрела кого из наших?
– Ну что вы!
– Зря! Добрых парней у нас хватает. Ну, бывай…
Медведков натянул шапку-ушанку, крепко двинул двери плечом и вышагнул за порог, оставив вместо себя облако белого пара.
– Не боишься? – Медведков покосился на Светлану.
– Чего мне бояться?
– А вдруг у него там с ногой слишком серьезно?
– Посмотрим – увидим, – спокойно ответила Светлана.
– Нервы у тебя, Светлана Григорьевна, позавидуешь…
– Не жалуюсь.
– Не скучаешь у нас?
– С чего бы это?
– Да вон Ягодка твоя, похоже, истомилась здесь без городской жизни-то.
– Она городская, а я в таком же зачуханном поселке родилась…
Газик подбросило на ухабе, и он, не вписавшись в крутой поворот, по самый радиатор зарылся в сугроб. Пока Медведков включал пониженную передачу, по привычке поминая душу и мать, пока выпячивался обратно на дорогу, Светлана равнодушно разглядывала в лобовое стекло чахлые пихточки и ели, какой-то мелкий кустарник и редкие проплешины кочкарника, тянувшиеся почти до самого изножия сопок.
– Хороших дорог нам не хватает, Светлана Григорьевна, задыхаемся мы без них. Технику гробим, сами гробимся, – Павел Иванович яростно крутил баранку. – Мне двадцать восемь лет, а я уже седой, и все из-за них, дорог наших распроклятых…
«Как, ему только двадцать восемь?! – покосилась на Медведкова удивленная Светлана. – Никогда бы не подумала…»
– Что смотришь? Тебе, может быть, паспорт показать? – весело засмеялся Павел Иванович. – С сорок седьмого года я, вот и считай… Закончил институт в Хабаровске и уже пять лет здесь белкой в колесе кручусь… Держи-ись!