Приговоренная замуж
Шрифт:
Машина неожиданно резко ухнула в очередную колдобину, козлом выпрыгнула из нее и понеслась дальше по разбитой леспромхозовской трассе.
Вечером Володя Басов пришел с товарищем, еще армейским – довольно симпатичным парнем в коричневой дубленке и черных унтах. Нелли встретила ребят за порогом. Стояла в своей шубке, что-то чертила носком валенка по промороженной половице крыльца и безразлично слушала не очень-то затейливый треп Басова. Наконец ей это надоело:
– Чего вы, собственно, хотите? – напрямую спросила она.
– Пригласи Светлану,
– Если вам нужна Светлана, пожалуйста, соседняя дверь…
Басов растерялся и выразительно глянул на товарища.
– Вы нам обе нужны, – с готовностью выступил тот вперед, и по тому, как выступил – смело, независимо, – Нелли поняла, что не произвела на него впечатления. Это ее задело.
«А что, попробовать отплатить Басову тем же, – озорно подумала она, – задружить с его армейским товарищем, пусть знает. И запросто! Что тот, что другой – мне лично без разницы. Зато будет интересно…»
– Ну, тогда другое дело, – кокетливо улыбнулась Нелли, – вдвоем я согласна… А вас, товарищ, вообще-то как зовут? Не Вася?
– Вася? – не улыбнулся армейский товарищ. – Почему именно Вася? Нет, меня не Вася зовут…
– А я вот как подумаю о ком с первого раза, так потом всю жизнь его и зову, – безвинно улыбнулась Нелли.
– Зовут меня, между прочим, Герман… Можно просто Гера, – нахмурился несостоявшийся Вася и теперь уже сам посмотрел на друга: мол, выручил я тебя, давай, дальше сам командуй.
– Но я заранее прошу прощения, Герман, если вдруг вас Васей назову. Хорошо? Я же нечаянно, я не нарочно… Ладно, заходите ко мне, я Светку позову. Можете пока пластинки покрутить. Там новенькие мне прислали, закачаешься – Ободзинский, Ротару, Лещенко. В общем – разберетесь.
– Басов тебе жениха привел, – рассмеялась Нелли, входя к Светлане. – Такой пупочка и Германом зовут.
– Подь он! – Светка лежала в постели. – Я за шестьдесят километров так утряслась с Медведковым, что у меня костей не осталось, один гуляш только…
– Как хочешь… Жаль только – жених пропадет, да и пельмени я лепила, лепила, а выходит – зря.
– Пельмени? – ожила Светка. – Как это, девонька, зря! Я весь день на голодном пайке, а ты пельмени хочешь замылить? – Светка села и спустила полные стройные ноги на пол. – Чего они хотят-то, Володька с дружком?
– Посидеть, пластинки послушать, ну и… это самое…
– Что – «это самое»? – Светка, мельком глянув в зеркало, надела на себя кримпленовую юбку и свитер.
– Сватать тебя за Германа будут.
– Угу, юмор твой оценила. Что дальше?
– Да я откуда знаю, – рассердилась Нелли. – Пришли. В гости напросились. Тебя зовут… Дальше у них спросишь.
– Если бы не пельмени – ни в жизнь не пошла, – вздохнула Светлана. – Сидеть, смотреть, как они будут на тебя пялиться – удовольствие маленькое…
– Кстати, этот Герман меня в упор не видит, – с невольной обидой ответила Нелли.
– Слава богу, хоть один нормальный мужик нашелся, – Светка тряхнула короткой стрижкой, плеснула на себя одеколоном «Красная Москва» и решительно объявила: – Я готова…
И опять высоко в небе стояли звезды, как вечные стражи космического кремля… И опять эта огромная луна, белая не белая, желтая не желтая, какого-то своего собственного, лунного цвета – низкая, тревожная, манящая. Куда манящая? Зачем? Что человеку в ней? Холодной. Пустынной. Ан, нет – сосет, вытягивает взгляд, томит душу, тревожит сердце безмолвным напоминанием о чем-то давнем и невозможном. Может быть, обидно ей, что все добрые слова в адрес Матушки Земли говорятся, а ей, соучастнице и наипервейшей помощнице в земных делах – лишь вздохи и ахи достаются? А, может быть, когда-то была у нее и своя собственная, отдельная жизнь, где-нибудь за пределами Млечного Пути, прежде чем стала она по воле космических сил ночным фонарем Земли? А может… Все может быть… А сам Человек, венец природы – гомо сапиенс – додумавшийся до этих вопросов, сам он откуда пришел? Зачем живет? И куда уходит?..
Вспыхнул и погас метеорит. Секунды звенели в морозном воздухе, звенели и иссякали…
Около полуночи Нелли и Володька Басов прощались у калитки. Светка, сославшись на усталость, ушла домой, и армейский друг Герман неприкаянно маячил невдалеке.
– Ну, пока? – Нелли потерла варежкой щеки.
– Постоим еще немного, – попросил Володька.
– Друга заморозишь, потом отвечать придется.
– Не-ел, я что хотел сказать…
Не от слов, нет, от интонации Нелли обмерла, с ужасом ожидая, что он скажет дальше. Неужели… Неужели те самые слова, которые говорят… Которых боится и о которых мечтает каждая девчонка лет этак с пятнадцати… Неужели они? Сейчас? Фи-и, разве сейчас и этим человеком они должны произноситься? Разве так ей мечталось? Где же, где он, настоящий, почему медлит? Сейчас эти слова скажет другой и – все! Все? Все! Все! Потом уже будет поздно и не так… Ах, какая обида! Какая несправедливость! И именно к ней, Нелли Земляникиной. Да что же она плохого сделала? За что ее обходят? Какой ужас…
– Ты только ничего такого не думай… В общем, мои родители хотели познакомиться с тобой. Познакомиться, поговорить…
Разочарование и облегчение одновременно почувствовала Нелли. Значит, еще не сейчас, еще есть возможность, есть время для того, настоящего. И одновременно с этим – что же он тянет? Мог бы и сразу сказать, а потом уже с родителями знакомить…
– А я уже засыпала, – ворчит Светка, отпирая дверь. – Чего тебя носит?
– Ой, Све-етка-а-а…
– Предложение сделал? – сна у Светки как не бывало.
– Почти… Родители, говорит, хотят со мной познакомиться.
– Ну, это, считай, все! Поздравляю… Шустро, однако, ты его обтяпала…
– Свет, не тяпала я его, даже и не думала…
– Какая разница, главное – кисеньки-брысеньки и свадьба не за горами.
– Ты думаешь – надо выходить? – Нелли испуганно смотрит на Светлану.
– А чего еще ждать-то? Лучшего не дождешься. Парень он работящий, не пьющий, самостоятельный… К тому же – ударник, значит, быстро квартиру получите. Сотни три, не меньше, он на своем лесовозе зарабатывает. Чего тебе еще?