Приговоренные
Шрифт:
Пытливому на первых порах, как он здесь поселился, трудно было, увидев ректора, назвать его «коллега» или запросто по имени — Ментор — язык не поворачивался. Ректор однажды даже пожурил его.
— Мы — коллеги, Пытливый, не правда ли? — мягко улыбнувшись, спросил он стоявшего перед ним в смущении слушателя.
— Да, коллега, — покраснев до ушей пролепетал Пытливый.
— А коль коллеги, значит должны быть на «ты». Верно?
— Да, коллега, — тихо отозвался студент.
— Hо я люблю, когда ко мне обращаются по имени. Надеюсь, ты знаешь как меня зовут?
Пытливый утвердительно кивнул.
— Кто
Ректор внимательно посмотрел на студента.
— Ты большой льстец, парень, — заметил он.
— Нет, Ментор! — выпалил студент. — Неужели я оставляю такое впечатление? Просто в Великом Кругу Миров вы, то есть, ты — фигура очень известная.
— Да, ладно, — отмахнулся ректор и, попращавшись, быстрым шагом направился к университетскому городку.
После того внушения Пытливый без робости обращался к окружающим на «ты» и по имени. И так свыкся с этим, что прозвучи какое-либо другое обращение к нему, или к кому другому, это резанула бы ему слух.
И вот резануло. Значит, сейчас между ним и деканом не разговор равноправных жителей Резиденции, а беседа официальная. Так сказать, протокольная.
Более убедительного объявления ему особого статуса персоны Нон-грата не могло и быть.
За все годы учебы Пытливый всего второй раз видит на голове Карамельника нимб. Расскажи кому из ребят обалдели бы. Все семеро слушателей их группы, которую по поручению ректората курировал декан, первый и последний раз видели на нем в день их знакомства. Девятнадцать лет назад. Еще на первом курсе. А после — никогда.
— Я заслужил его тем, что было и есть во мне, — сказал он им тогда после долгих приставаний к нему с вопросом — «За что?» — а затем поразмыслив, многозначительно добавил:
— Если в вас есть искра Божья, а она в вас есть, иначе вы бы не стали слушателями нашей Школы, вы скажете свое слово. Внесете свой вклад. И вас удостоят.
— Я уверен так оно и будет. Главное — работать.
Hу кто из них в то время мог поверить в реальность такого?! Впереди еще было двадцать лет.
Они учились, а он, их куратор, работал. И, наверное, оставаясь наедине со своими идеями, прибегал к помощи нимба. С ним было легче погружаться в пробему. Hо не более того. Проблем он не решал, зато упрощал пути подхода к ним. Надень его, сосредоточься и в твоем умозрении, как на экране, высветится вся занимающая тебя идея. В каких угодно проекциях, вариантах и видах. В схемах, чертежах, формулах или текстах. Hа любой вкус. Хочешь срисовывай. Хочешь держи перед собой сколько тебе влезет. А хочешь — нимб разложит ее на составные части. Даже продемонстрирует взаимодействие ее со множеством других идей, к большинству из которых разум не прикасался и знал о них в общепринятых формулировках. Выбирай какая заблагорассудится и дерзай.
Нимб, кроме того, мог смоделировать твою гипотезу в общий механизм мироздания, если, разумеется, ты изложишь свое видение ее места в пространстве вселенных. Смоделирует и покажет: будет или нет работать Меха низм в случае внедрения этого решения.
Как правило, модель замирает и огорченный исследователь видит: результат — пшик. В такие минуты он готов растерзать все Миры. Мол, такого быть не может. Потом, естественно, смиряется и начинает ломать голову над другими вариантами
Нет, нимб подсказать или указать на ошибку не может. Он не в состоянии этого сделать. Это выше его возможностей. Hо он придает своему обладателю широту мышления. У владеющего нимбом мыслительная способность имеет грандиозную силу. Благодаря тонко устроенному контакту с Простарнством-Времени нимб позволяет человеку выйти за ограничитель — черепную коробку. Для исследователя Великого Круга Миров — это фактор весомый, но отнюдь не решающий. Решает в конечном счете сам человек.
И когда нимб вместо замершей модели вдруг выбросит яркую картину панорамы мироздания, которая при всей своей грозной хаотичности, мерно, как маятник, и осмысленно, как Бог, отбивает шаги своего, только ему ведомого движения — значит задача решена. Значит твоя гипотеза оказалась верной. Ответ — найден. И нимб незамедлительно передает его в компъютер Всевышнего.
Перегонять информацию о проблеме над какой бьется исследователь и результатах, какие бы они не были, на компьютер Всевышнего — первейшая обязанность нимба.
А вот указать исследователю на его заблуждения он не в состоянии. В нем такое не заложено. Так что для чисто научной работы по познанию миров, законов их развития и возникновения разумной жизни — возможности его весьма скромны. Зато нимб всемогущ вне Резиденции Всевышнего. Уж в этом то Пытливый убедился самолично. Hа планете Земля. Единственное место, где он воочию наблюдал за его безграничными возможностями…
2. Набег
Действуя строго по Инструкции, Пытливый им на глаза не показывался. Хотя наблюдал за ними в открытую. Hе прячась ни за камень, ни за куст, ни в темноту. Люди его не видели в упор. И если шли на него он не отстранялся. Они проходили через него, как сквозь воздух. Для Пытливого ничего удивительного в этом не было. Он находился в другом измерении. В ином Пространстве-Времени. Так удобней было наблюдать за ними. И если нужно было, то помочь. Инструкция этого не запрещала.
Hо люди вели себя не по-людски. Метали друг в друга камнями, кололи пиками, пронзали стрелами.
Жутко было наблюдать за прыгающим от восторга человеком, который только что, метнув изо всех сил пращу, снес череп такому же существу, как и он. А существо то было еще дитем человеческим. Девочкой подростком. Лет четырнадцати. Hе больше.
Она вышла на порог добротно сколоченного бревенчатого дома с годовалым ребенком на руках, еще мгновение назад девочка улыбалась ему, тыкалась носом в голенькое пузико и тот звонко смеялся.
Пытливый машинально, не задумываясь, что делает, помог ей удачно упасть. Так, чтобы ее бьющееся в агонии тело не придавило облитого ее кровью мальчонку. И чтобы, падая вместе с девочкой с крутых дубовых ступенек, он не поколечился.
Пытливый стоял, словно прошитый молнией. Перед глазами разыгрывалась кровавая трагедия, а он стоял и смотрел. Он был элементарно ошеломлен.
Убийца, сделав на месте несколько радостных скачков, издал гортанный, ликующий вопль. Тут же, как по команде, со всех сторон, рыча, завывая и потрясая пиками, на только-только проснувшееся поселение людей кинулась дикая стая таких же людей. Они врывались в жилища и в них убивали себе подобных.