Приговорённые
Шрифт:
«Они его убили!» – с одной-единственной мыслью в голове Глеб приехал во двор своего дома. Ему нужно было срочно связаться с Конаховским. Еще по пути он позвонил Шурику, и тот должен был вскоре подъехать на встречу. Открыв кодовый замок на своем подъезде, Глеб зашел внутрь и на лифте поднялся на двенадцатый этаж. Покинув лифт, он направился к своей квартире. Сзади что-то скрипнуло, а затем раздался звук быстро приближающихся шагов.
– Шурик? – спросил Глеб и обернулся на звук, но в следующий момент почувствовал сильный удар. Последнее, что он запомнил, это звенящую боль в затылке и темноту. Глеб рухнул на каменный пол подъезда. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем сознание стало возвращаться к нему. Его
***
Позвонивший среди ночи Шурик не на шутку взволновал Конаховского. Он собрался за несколько минут, выехал в сторону дома на улице Королева, по пути нарушая все запреты и правила дорожного движения. Судорожно размышлял, сообщать ли о происшедшем Белодымову, и в итоге решил не торопить события. Безжизненное лицо распростертого на диване Юлаева отнюдь не успокоило его. Из-за запекшейся на голове крови трудно было разобрать глубину раны и масштаб трагедии. Глеб не приходил в сознание вот уже третий час. Не помогали ни холодные компрессы, ни нашатырный спирт. Наконец решившись, Конаховский доложил о происшедшем Белодымову, который разразился в его адрес нескончаемым потоком нецензурной брани. Через полчаса в квартиру прибыл знакомый врач Виктора Викторовича. С замиранием сердца Евгений ожидал на кухне результатов медицинского осмотра Юлаева.
Глебу казалось, что он провалился в темный подвал. Он все искал и искал из него выход, ощупывая руками стенку за стенкой, но выхода не было. И вот наконец после мучительных часов поисков тонкий лучик света позвал его. Свет становился все ярче и ярче. Звенящая в голове боль усиливалась. Приоткрыв веки, Глеб практически сразу же зажмурился. Все тот же яркий свет ударил по глазам. Он застонал от невыносимой боли, пытаясь руками закрыться от этого света. Ледяной компресс лег ему на лоб, даря спасение, и он вновь забылся, утонув в мягком плене подушек. Обрывки из детства, присяга, отец строго смотрит на него, вот он бежит по улице, а улица не кончается и людей почему-то нет…
– Он скоро поправится! Переломов костей черепа нет… всего лишь сотрясение мозга… Я тщательно обработал рану, сделал необходимые инъекции, скоро ему станет лучше…– доносились до Глеба обрывки фраз. Веки были неимоверно тяжелыми, слегка подташнивало. Опять невольно застонав, Глеб приоткрыл глаза.
– Ну тебя, орел, и огрели! Слава богу, живой! – Конаховский склонился над Глебом и слегка пощипывал его лицо, пытаясь окончательно привести в сознание.
– Воды! Дайте воды! – только и смог прошептать Глеб. Губы пересохли и потрескались, каждое слово гулким эхом отдавалось в голове.
– Конкретно тебя отделали! Жуть! – вторил Конаховскому Шурик, нависнув над диваном, где лежал Глеб. Получив от Евгения дежурный подзатыльник, Шурик быстро сбегал на кухню, принес стакан воды и напоил Глеба. Обессилев, пострадавший снова рухнул на подушки и отключился.
К утру ему стало немного лучше. Может быть, молодость и здоровый организм взяли свое, а может, помогли прописанные врачом препараты. В любом случае, долго разлеживаться в постели он себе позволить не мог. Глеб заметил уснувшего в кресле Шурика и позвал его. С трудом поднявшись с кресла, Шурик стал усиленно растирать руками опухшее со сна лицо. Наконец сообразив, где находится, он мигом приблизился к Глебу:
– Тебе чего? Опять хреново? – без особых церемоний поинтересовался он.
–Что вчера произошло? Ты что-нибудь видел? – спросил Глеб и приподнялся на подушке. Только сейчас он заметил,
– Да ничего я толком не видел! Я когда к твоему дому приближался, заметил, что у тебя на балконе стоят двое мужиков. Меня это удивило. Смотрю, они в квартиру зашли, а потом назад вернулись. Дальше я вообще попутал… Один из них наклонился, а затем выпрямился во весь рост и что-то на ограждение балкона перекинул. Пригляделся… вроде человек. Я как закричу: «Убивают, люди, помогите, убивают!..» Сам не знаю, почему так закричал! Видимо, они мои крики услышали и засуетились. Ты так и остался висеть на ограждении, а они внутрь квартиры завалили. Я в подъезд. На лифте на двенадцатый этаж поднялся. Сам еду, думаю, что с ними делать буду? Один ведь, не справлюсь… Двери в твою квартиру открыты. Я зашел – никого! Тебя до дивана дотащил и Жеке позвонил! Вот и все! – взволнованно пояснил Шурик.
Видимо, минувшие события изрядно его напугали. От воспоминаний лицо Шурика раскраснелось, а на лбу выступила испарина.
– Ну ты их хоть рассмотрел? – не отставал от Шурика Глеб. Он был практически уверен, что нападавшими были сотрудники «Боевого братства». Больше просто некому. Но кто из них и за что? Этого он понять пока не мог.
– Ты что, прикалываешься? Они на двенадцатом этаже стояли! К тому же, уже смеркалось! Да и вообще, не до того мне было. Меня так трухануло, я не знал, что делать и куда бежать! – возмутился Шурик.
Поняв, что большего от Шурика не добиться, Глеб попросил его сообразить что-нибудь поесть. Со вчерашнего утра ему так и не удалось даже чашки кофе выпить. Шурик удалился на кухню и вскоре вернулся, притащил несколько бутербродов с колбасой и чашку горячего чая.
– А где Конаховский? Он еще приедет? – дожевывая последний бутерброд, поинтересовался Глеб.
– Чего? – Шурик возился на кухне и не расслышал. Высунув свою нечесаную шевелюру из-за дверного косяка, он растерянно уставился на Глеба.
Глеб призвал на помощь все свое терпение и повторил:
– Я говорю, Конаховский еще приедет?
– А, Конаховский? Нет, он не приедет! Он велел тебе отлежаться пару дней и ждать дальнейших указаний. Да, еще он сказал, чтобы ты в «Боевое братство» больше не возвращался! – протараторил Шурик и вновь скрылся.
«Не возвращаться в „Боевое братство“? После всего случившегося?.. И как он себе это представляет?!» – возмутился про себя Глеб. Сотрудники «Боевого братства» чуть было не сбросили его с двенадцатого этажа, а он должен отойти в сторону и ждать дальнейших указаний, пока те будут продолжать чинить беспредел? Внутри Глеба все буквально клокотало от ярости. Обдумывая происшедшее, он никак не мог понять, где прокололся. Должна же быть веская причина для таких, мягко сказать, агрессивных действий. Япринцев видел, как он крутился у автомобиля Болтенкова. Может, в этом кроется причина совершенного на него нападения? Может быть, они испугались, что ему что-то известно о смерти Волынцева?
Взяв с тумбочки мобильник, Глеб набрал единственный известный ему номер телефона, находившегося в комнате охраны «Боевого братства». Когда он представился, на другом конце провода на несколько секунд повисла тишина. Пояснив охраннику, что на него напали грабители и из-за полученного сотрясения мозга он не сможет несколько дней появляться на работе, Глеб попросил сообщить об этом Япринцеву. Охранник пообещал доложить обо всем руководству и отключился. По его голосу Глеб так и не смог понять, знают ли в «Боевом братстве» о совершенном на него нападении. Никакой заинтересованности судьбой Глеба охранник не выказал, даже не посочувствовал из обычного приличия. Только это ни о чем не говорило. В «Боевом братстве» никакого братства не было и в помине. Каждый сам за себя.