Приговорённые
Шрифт:
Стоило ему уйти на работу, как дружок тут как тут нарисовывался. Возвращался Максим домой вечером, а брат уже от водки в невменяемом состоянии пребывал. Бутылки пустые, закуска. Опять, значит, дружок приходил. Двери нараспашку, бери, что хочешь. Поговорить Максим с этим другом попытался, объяснить, что не нужно больше к ним с визитами приходить, но не тут-то было. Тот на него сам попер, претензии предъявлять начал, что в чужую жизнь без спроса лезет, и посоветовал убираться, пока цел. Больше всего Максима удивило то, что Игорь дружка своего поддержал.
Максим ушел. Обиделся. Он ведь тоже не железный.
Он снова вышел во двор, надеясь, что Игорь, возможно, там. Двор оказался пустым. Никого, ни брата, ни его знакомых собутыльников, вообще никого. Совершив обход всех известных ему притонов, где обычно пропадал Игорь, Максим вернулся к нему на квартиру. На часах минуло два часа ночи. Уставший, голодный, Максим упал на кровать, не в силах ни раздеться, ни приготовить себе что-нибудь поесть. Никаких следов брата он не нашел. К своим бывшим знакомым Игорь уже давно не захаживал. Максим не отчаивался. В его списке осталось еще много мест, где мог находиться Игорь. Отделения полиции, больницы… всех нужно обзвонить. Выбившись из сил, Максим уснул.
Ударившаяся об оконное стекло птица разбудила его в восьмом часу утра. Разозлившись на себя за потерянное время, он судорожно схватил имевшийся в квартире телефон и по справочнику стал обзванивать все перечисленные учреждения. «Оболдин Игорь не поступал… Оболдин Игорь не доставлялся… Оболдин Игорь не задерживался…» Одно и то же, от звонка к звонку.
«Случилось что-то страшное!» – наконец сам себе признался Максим. Выбежав на лестничную площадку, он позвонил в двери соседней квартиры.
– Кто там? – раздался хриплый голос пожилой соседки.
– Это я, Максим Оболдин! Откройте, Инесса Рудольфовна! – прокричал он, надеясь, что глуховатая соседка его услышит.
– Максик, это ты? – переспросила соседка.
– Я, я, Инесса Рудольфовна! Откройте скорее! – умоляющим тоном произнес Максим. Однако женщина не спешила.
– Я не одета, Максик! Сейчас, погоди немного! – проскрипела она.
Минуты тянулись одна за другой. Максим прильнул ухом к двери Инессы Рудольфовны, пытаясь понять, что происходит в ее квартире. Казалось, прошло не менее получаса, когда, наконец, он услышал шаркающие шаги по коридору. Отстранившись, он стал ждать. Щелкнул один, второй замок, после чего двери немного приоткрылись и в проеме появилось лицо Инессы Рудольфовны. Убедившись, что за порогом стоит именно Максим Оболдин, Инесса Рудольфовна сняла с двери цепочку и наконец полностью открыла, представ перед ним во всем своем великолепии. На ней был видавший виды длинный пеньюар, на голове водружен свалявшийся и давно нечесаный парик, а в руке поеденный молью тканевый веер с японскими
– Я вас слушаю, молодой человек! – монотонно произнесла Инесса Рудольфовна, наигранно обмахиваясь веером.
– Инесса Рудольфовна, вы не видели моего брата, Игоря? – подавляя нараставшее раздражение, промолвил Максим.
– Этого алкаша? Нет, я его сто лет не видела и еще бы столько же не видела! Другое дело – вы! Интеллигентный, приличный молодой человек! Вам я всегда рада! Может быть, чашечку кофею? – неожиданно предложила она.
– Спасибо, конечно, но мне не до того! – поспешно отказался Максим.– Инесса Рудольфовна, миленькая, лучше вспомните, когда вы видели Игоря в последний раз? – сдерживаясь из последних сил, поинтересовался Максим.
– Ну, только ради вас… попытаюсь! Значит, не видела я его давно. Собственно, мне и не надо его видеть, чтобы знать, что зверь в своей берлоге. У него вечно такой шум, гогот, полное неприличие. Вот, значит, если шум есть, то он дома. Я так определяю. Поверьте, молодой человек, это безошибочный способ! Спать невозможно! Я иногда говорю: «Слава богу, что у меня бессонница, все равно не уснешь!» – пространно рассуждала Инесса Рудольфовна.
– Простите, а нельзя конкретнее? – попытался ее поторопить Максим.
– Конкретнее? Хорошо, молодой человек! Я уже три ночи не знаю, куда себя деть. У меня бессонница! Слава богу, что вам неведом сей недуг! Вы еще, право, так молоды. Не огорчайтесь, у вас все впереди! Когда-нибудь вы поймете старуху! – снова отклонилась от темы Инесса Рудольфовна.
Но увидев недовольное лицо Максима, спохватилась:
– Не гневитесь на старуху, молодой человек! Знаете, поговорить-то не с кем! Так вот, три последних ночи я просто не находила себе места! И знаете почему? Меня преследовала тишина! Ни криков, ни гогота, ни звона стаканов! Я так удивилась, подумала, не случилось ли чего? Даже в вашу квартиру звонила, хотела узнать, в чем, собственно говоря, дело, почему стало так тихо? Мне никто не открыл! – наконец закончила Инесса Рудольфона, театрально выгнув веер и многозначительно подняв указательный палец правой руки вверх.
Поняв, что больше от нее ничего не добиться, Максим даже не попрощался и вернулся к себе в квартиру.
«Игорь исчез три дня назад, то есть на следующий день после нашей ссоры, а может, даже в тот день!» – размышлял Максим. «И последним его видел тот самый бывший сослуживец, из-за которого конфликт и произошел!» – решил он. «Надо искать этого сослуживца! Но как?» – сжимая до боли кулаки, думал Максим. Он даже имени его не спросил, не говоря уже о фамилии и месте жительства.
***
После разговора с Сиверским Глеб вернулся в «Боевое братство». Удивительно, но там никто даже не поинтересовался о причинах его недельного отсутствия. От недавних печальных событий не осталось и следа. Ничто больше не напоминало о смерти Волынцева. Сотрудник службы внутренней безопасности Савелий Болтенков пребывал в добром здравии, а на его внедорожнике появилась новая защитная решетка. Глебу с трудом удалось уговорить Березняка пока не сообщать в полицию о причастности Болтенкова к случившемуся с Волынцевым происшествию. Сначала он должен был закончить проверку «Боевого братства».