Приговоренные
Шрифт:
– Кобзева расстреляли?
– Он отбывает пожизненное заключение в тюрьме особого режима. А для уголовного дела, что было направлено в суд, мы нашли липовых свидетелей из наших нештатных осведомителей и других заинтересованных граждан. Ну не могли мы Белову подставлять. Если бы судья и заседатели узнали, что Кобзева нашли при помощи экстрасенса, его освободили бы прямо в зале суда. А Белова по-прежнему внештатный сотрудник полиции. По-человечески мне даже ее жаль. Что есть ее способности? Это дар божий или проклятие? Она живет в своем странном, пугающем мире. В мире видений – полуфантастических-полуреальных. За те двенадцать лет, что Антонина сотрудничает с нами, она насмотрелась разных картинок. Такое видела, от чего у крепкого мужика крыша поедет. Не понимаю, как она до сих пор не сошла с ума?
– Но ведь существует какое-то объяснение…
– Мы обращались к ученым, в институт имени Сербского. Феномен Беловой изучали лучшие специалисты страны. Эту женщину обследовали под микроскопом: ее кровь, записи биотоков головного мозга и так далее. Ты можешь затребовать все медицинские документы и неделю читать разные выписки и справки, спотыкаясь на непонятных терминах. В итоге, когда разберешься, узнаешь, что с точки зрения современной науки Белова нормальный человек, без ярко выраженных отклонений и патологий. Я знаю одно: она не впадает в транс, не бьется в припадках, просто рассказывает о том, что видит. Или видела. Если хочешь знать, каков процент раскрытых с ее помощью преступлений, отвечу: сорок на шестьдесят. Не в пользу Беловой.
– Сорок процентов… Хм, это неплохо.
– Для начала предоставь ей все материалы, собранные по делу. Не дави на нее, не торопи, отнесись к человеку уважительно. А там уж как кривая выведет.
Виктория держала нож крепко. Положив большой палец на край лезвия, она готовилась нанести прицельный удар, от которого не будет спасения. Джейн остановилась, уперевшись спиной в стену. Дальше отступать некуда. Рука с ножом пошла снизу вверх. Джейн, выбросив вперед левую руку, успела перехватить запястье Виктории и со всей силы крутануть предплечье по часовой стрелке. Виктория, не ожидавшая такого сопротивления, вскрикнула, но нож не выпустила. Левой рукой ударила Джейн открытой ладонью в глаз, и та, вскрикнув от боли, ослабила хватку.
– Зараза, – прошипела Виктория, – недолго тебе осталось… – И снова замахнулась ножом.
Джейн подумала, что сил больше не осталось и эту схватку она проиграла. Но есть последний шанс, он всегда остается… Джейн что есть силы ударила Викторию кулаком в грудь, а потом в нижнюю челюсть, но та лишь зарычала, продолжая метить ножом в горло. И вдруг лампочка над дверью замигала и погасла. Что-то металлическое упало на бетонный пол – это нож вывалился из раскрытой ладони. В ту же секунду Виктория всей массой навалилась на Джейн, прижала ее к полу, схватила за волосы, рванула голову на себя, затем оттолкнула.
Джейн ударилась затылком о бетонный пол и увидела в наступившей темноте, как перед глазами рассыпался и замигал разноцветными огоньками праздничный фейерверк. Неожиданно в камере вспыхнул ослепительный свет, и Джейн, открыв глаза, увидела над собой лицо Виктории.
– Умри, гнида! – хрипло прошептала та, с новой силой сжимая горло своей жертвы. – Ну, ну… Давай… Сдохни…
И тут лампочка снова замигала и погасла. Теряя силы, Джейн в темноте шарила рукой по полу. Нож должен быть где-то здесь. Но вот за дверью раздались чьи-то шаги. Лязгнул засов. Или эти звуки лишь послышались ей? Она ловила воздух широко раскрытым ртом, но воздуха не было. От напряжения носом хлынула кровь. Онемевшей рукой Джейн еще раз провела по бетонному полу, и кончики пальцев наткнулись на что-то твердое и острое. Кажется, лезвие ножа… Вдруг она увидела черный абрис человеческой фигуры, наклонившийся над Королевой Викторией.
– А-а-а-а! А-ам-ам!..
Кто это крикнул? Звук прокатился под сводчатым потолком комнаты, эхом разнесся по коридору, вернулся обратно и наконец стих. Тело Виктории обмякло, пальцы, сдавливающие шею, потеряли твердость. Падая, Королева Виктория прижалась к Джейн мокрой щекой. Сделав глоток воздуха и еще вдохнув, Джейн лишилась чувств.
В тот день удача не улыбнулась Диме Радченко. Все утро он мотался по коридорам казенных учреждений. Переходя с этажа на этаж, обошел десяток кабинетов, стараясь выяснить, куда и с каким диагнозом госпитализирован воспитанник детского дома «Солнечный круг» Коля Степанов.
Поскольку ни в комитете образования, ни в комиссии областной думы по здравоохранению даже не подозревали, что такой ребенок существует на свете, пришлось зайти с другого конца. Дима позвонил старому приятелю Анатолию Васильеву, известному человеку в областной коллегии адвокатов. Васильев имел частную практику в Калуге и лично знал половину города.
Вскоре Дима остановил мотоцикл возле двухэтажного здания, взбежал наверх по широким ступеням крыльца и через пару минут уже сидел в кресле напротив румяного мужчины неопределенных лет.
– Я навел справки. – Хозяин кабинета вытащил из стола коробочку конторских скрепок, вывалил их на столешницу и стал перебирать пальцами, будто что-то искал. – Но лучше бы я этого не делал. Теперь вопросов стало еще больше, а ответов меньше.
– Вот как? – удивленно вскинул брови Радченко.
– Почему ты вдруг озаботился поисками какого-то сироты?
– Долгая история. Я действую в интересах своих клиентов. Это дело об усыновлении ребенка иностранцами.
– Пока ты сюда ехал, я сделал несколько звонков компетентным людям. Странная это история. Коля Степанов – воспитанник детского дома под номером таким-то, у него есть еще и название – «Солнечный круг». Якобы последние пару дней мальчик жаловался на головные боли, плохо спал. Тут я сделаю одно замечание: получить направление на обследование ребенка в областной больнице – дело трудное, особенно если этот ребенок – сирота. Но тут мы наблюдаем просто чудеса оперативности. Едва Коля успел пожаловаться на головные боли местному фельдшеру, как тот уже связался с областным комитетом здравоохранения. Оттуда в интернат прислали машину за Колей и еще тремя детьми, которые тоже жаловались на здоровье. Детей отвезли в областную больницу в Калугу. На следующий день тех троих воспитанников вернули в «Солнечный круг», потому что не нашли ничего серьезного, а Степанов еще сутки оставался в отделении онкологии. На второй день его отправили в московскую больницу, там есть специальная аппаратура для исследования опухолей мозга. Вот адрес больницы. – Васильев положил на стол листок бумаги и продолжал тусклым, бесцветным голосом, не глядя на собеседника и собирая цепочку из конторских скрепок, цепляя одну за другую. Потом тяжело вздохнул: – Попахивает идиотизмом или мистикой. Дети растут в сиротском приюте, как чертополох на свалке. Их в упор никто не видит. Их не замечают годами. И вдруг такое трогательное внимание к отдельно взятому сироте. С чего бы? Откуда взялась эта чуткость, эта забота о судьбе брошенного ребенка? Сроду не наблюдал такого явления. Плюс оперативность. Больные дети ждут анализов неделями, а то и месяцами, а тут и ждать не надо, действие разворачивается со скоростью света. Я уж не говорю о том, что обычным больным получить направление в профильную московскую клинику – задача архисложная. Решается она через знакомства или взятки. А Коля уже в Москве, и его консультирует какой-то именитый профессор. Может быть, будущие приемные родители способствовали этому чуду?
– Ни в малейшей степени. Лайза и Стив последний раз видели Колю шесть дней назад, в этом детдоме свидания разрешены не чаще чем раз в неделю. Короче, никаких жалоб на головные боли и бессонницу в помине не было. И вдруг закрутилась такая музыка.
– Что ж, желаю удачи, – снова вздохнул Васильев. – Если есть возможность, откажись от этого дела. Плюнь на него и забудь навсегда.
– С чего это вдруг?
– Я привык доверять своей интуиции, а она подсказывает мне, что за всеми этими манипуляциями скрывается скверная история. И очень опасная. Если хочешь, можешь сейчас заехать в больницу, откуда мальчика отправили в Москву. Там есть один человечек, который ходит на воле, потому что я очень за него хлопотал. Он даст тебе копию направления Степанова на обследование и лечение в московскую клинику. Эта бумажка пригодится.
Радченко спустился вниз, застегнул молнию куртки и забрался в седло мотоцикла. Он подумал, что исчезновение мальчика может быть как-то связано с похищением Джейн Майси. Если Колю удастся найди, это будет… Радченко не довел мысль до конца. Выжал газ и рванул с места.
Глава шестая
В приемном покое одной из московских больниц Дима оказался, когда солнце уже сползало за крыши домов, а город накрыли первые сумерки. Перед визитом сюда он успел заскочить домой и сменить кожаный прикид байкера на приличный костюм и плащ, а мотоцикл – на темный седан.