Пригвожденное сердце
Шрифт:
— Последние несколько дней я взял за правило спать, не раздеваясь. До двери мне удалось добраться раньше, чем вырубился свет. Во всей деревне — темень. Говорю вам, это был сущий ад, чертова преисподняя. Не могу даже рационально объяснить... просто множество людей мечется повсюду, не в силах ничего увидеть. Ни криков, ни воплей, только топот бегущих ног. Вдруг — бух! — разбивается окно, потом собаки начинают лаять как бешеные. Кромешный ад, хаос, бедлам — называйте как хотите. Но я вам вот что скажу, Крис: в жизни не чувствовал такого ужаса. Ну, у нас было наготове несколько фонарей, и удалось собрать всех в этом деревенском зале. Двадцать три
— Кто на вас напал?
Тони Гейтман сглотнул.
— Собственно, было слишком темно.
— Те люди, которых я видел в воде в Мэнсхеде?
— Нет... Просто люди. На этот раз они не причинили никому из нас вреда.
— А может, Тони, нам просто повезло. Не думаю, что эти штуки так уж хорошо видят.
Штуки?.. Крис собирался еще порасспросить Марка, но подошел, тяжело пыхтя, один из мальчишек Ходджсонов:
— Мы тут хотим подвезти на тачках песку с берега. Куда его ссыпать, мистер Гейтман?
— У двери, Ян. Только держитесь поближе, когда снова наступит прилив.
Парень затрусил по проходу к выходу; его мешковатые джинсы наполовину сползли с массивного зада, обнажив чуть ли не акр розовой ягодицы.
Губы Тони растянулись в вымученной улыбке.
— Они отличные работники. Через пару-тройку часов завалят все двери мешками с песком.
Крис следил за проницательными глазами Тони, когда тот осматривал зал, проверяя готовность, и понял: этот человек отлично знал, что через несколько часов все они умрут. Он просто старался чем-нибудь занять дееспособных обитателей деревни, чтобы отвлечь их мысли от безнадежности положения.
Собака майора опять нервно залаяла.
— Тони, — проговорил Крис, — это пустая трата времени. Стены такие тонкие, что я сам могу проломить в них дыру.
— Ну и?..
— Ну и... Я предлагаю всем, кто захочет, вернуться вместе со мной в морской форт.
У Криса возникло впечатление, будто кто-то снял со спины Тони бетонную плиту. Он глубоко вздохнул, подался вперед и, схватив Криса за руку, потряс ее.
— Спасибо! Мы очень благодарны.
Крис застегнул куртку.
— Отлично, мистер Гейтман. Ведите людей в безопасное место.
Дэвид наблюдал за матерью. Она по-прежнему с тревогой вглядывалась в пески. Туман стал совсем густым и полз вдоль берега плотными белыми клоками. Море давало о себе знать свистящим звуком, усиливавшимся по мере того, как начинался прилив.
Дэвиду хотелось, чтобы папа побыстрее вернулся домой.
Мальчик сбежал по ступеням к фургону, а через пять минут вновь забрался наверх с полным стаканом разведенного апельсинового сока. Он хотел подогреть его в микроволновке, но пока не умел устанавливать время, поэтому сок был почти холодный.
— Вот, пожалуйста, — сказал Дэвид, протягивая стакан матери. — Тебе будет получше.
Мама как-то странно посмотрела на мальчика, потом крепко обняла его и прижала к груди. Она стояла на коленях, и ее лицо намочило ему голую шею.
— Не плачь, ма, — мягко проговорил Дэвид. — Я о тебе позабочусь.
Все оказалось не так-то просто.
Крис смотрел, как толпа деревенских ковыляет к берегу. Одна дама сидела в инвалидном кресле; двое супругов лет по пятьдесят, каждый взявшись за одну ручку, усердно толкачи его вперед. Майору приходилось постоянно напоминать, куда они идут. Через каждые несколько шагов он озадаченно останавливался, словно не понимая, где находится. Мак скулил и лаял, а иногда вообще отказывался идти, упираясь передними лапами в песок.
Семейство Ходджсонов — фермер с женой, двое их сыновей и дядя — оказалось наиболее дееспособным. Сыновья толкали мопеды, нагруженные мешками с провизией, фермер и дядя тащили огромные рюкзаки и ружья. У Марка Фауста в левой руке было ружье, в правой — вещмешок и рюкзак за спиной. Другие волокли полиэтиленовые пакеты, хозяйственные сумки, корзины. Рози Тамворт шла вприпрыжку, словно на прогулке.
Они являли собой странное и трогательное зрелище. Вереница испуганных мужчин и женщин, бредущих вдоль берега и бросающих взгляды в сторону моря, скрытого туманом.
Крис догнал Тони, возглавлявшего колонну.
— Вы были к этому готовы, не так ли, Тони? Вы готовились...
— Мистер Стейнфорт, сейчас не время и не место. Обещаю все объяснить позже. Мне просто... просто хочется убраться с этого чертова побережья...
Они шли в полной тишине, если не считать случайного лая собаки. Перевязанный Уэйнрайт, мрачный, одетый в костюм и при галстуке, отказался нести что бы то ни было — в отличие от преподобного Рида, который выглядел не менее угрюмым, однако тащил кожаный чемодан в одной руке и пальто в другой. Чемодан на вид был тяжелым. Впрочем, Крис сомневался, чтобы его содержимое составляла святая вода и Библия.
Когда они приблизились к устью одного из ручьев, пересекавших берег, из воды поднялся какой-то темный предмет.
С очертаниями человека.
Крис покрепче сжал топорище.
Тот же профиль идолов острова Пасхи; тот же приоткрытый рот и те же глаза — закрытые, как у крепко спящего. Однако темная гранитовая кожа приобрела другой оттенок: темно-красный цвет стал более красным.
Крис замедлил шаг.
Вдруг рядом возник Марк.
— Продолжайте идти, Крис. Это один из них. Ради Бога, продолжайте идти. Пожалуйста.
Упрашивать Криса не требовалось.
Пройдя дальше по берегу, они перешли ручей, вымочив ноги в ледяной воде.
Крис изо всех сил всматривался в густеющий туман, опасаясь увидеть призрачные фигуры, преграждающие путь. Один раз ему показалось, будто он увидел кого-то, стоящего на вершине дюны и сверху глядящего на них. У него было круглое белое лицо. Ужасающе белое.
Вдруг Крис поймал себя на том, что думает о Фоксе. Что же все-таки с ним могло произойти? И что имел в виду Тони Гейтман, когда сказал, что, хотя Фокс и находится где-то в море, вопрос о том, действительно ли он мертв, остается спорным? Теперь вспомнилось множество самых разных вещей; маленькие кусочки мозаики вставали на место, образуя единую картину. Криса пробрала дрожь от макушки до самых пяток. Чудовищный сельдерей в старом рукомойнике... разросшееся растение было не чем иным, как мутантом. Деревянный стул в сырой грязи — ножки пустили корни, а подлокотники начали пускать ростки. Золотая рыбка... она-то точно была мертва, потом через несколько часов уже носилась кругами по чаше, словно торпеда, а теперь и вовсе как будто начала меняться. Тварь, с которой он столкнулся в дюнах прямо лицом к лицу... она не тронула его физически, однако с такой легкостью все перемешала у него в мозгу, с какой ребенок сминает пластилиновую фигурку. И вот в море какие-то люди со зловещими ликами изваяний острова Пасхи.