Пригвожденное сердце
Шрифт:
И пальцы вырвали его глаз.
На миг он вынырнул на поверхность. Уцелевший глаз был крепко зажмурен, и Бринли в последний раз увидел обезумевший мир вырванным глазом. Тот бешено раскачивался, будто маятник, и расплывчатые образы пробегали по вывороченной сетчатке: рябь на море, брызги от окровавленных рук, странная красная пятерня, женщина с мальчиком в морском форте, чайка, мчащаяся по небу...
Еще одна рука вынырнула позади него и вцепилась в косматые волосы Бринли. Безжалостно дернула.
Фокс сумел встать. Упершись ногами в подводный валун, он уцепился за скалу перед собой. Две пары мокрых красных рук пытались утянуть его в море, однако Фокс не поддавался. Он был силен. Пожалуй, сильнее, чем любой вменяемый.
Рука, державшая его за волосы, сжалась сильнее и резко дернула вниз. Она тянула, пока с треском не лопнул скальп. Кожа на черепе разорвалась вдоль лба по линии волос и сошла целиком, как парик; волосы вместе с кожей отрывались мучительно медленно.
Рука отпустила скальп, и тот повис на спине на узком куске кожи. Обнажившийся череп блестел на солнце, как гладкое розовое яйцо.
Рука поднялась и поймала болтающийся глаз. С треском вырвала его из глазницы.
Одеревенев от шока, Бринли раскрыл оставшийся глаз. Вокруг лица бурлила вода. И теперь Фокс не сопротивлялся, когда одна из красных рук потащила его за ворот рубахи в море.
Над собой он увидел водоворот, похожий на лужицу жидкого света. Потом вода стала бледно-зеленой. Его единственный глаз видел крохотные серебряные пузырьки, поднимающиеся к поверхности.
Он уже ничего не чувствовал и не слышал, а только видел, как море над ним превращается из бледно-зеленого в зеленое, в темно-зеленое.
В черное.
24
На тесной кухне фургона Крис выбросил в мусорное ведерко две полные тарелки котлет с салатом. На третьей, маленькой, тарелке не осталось ничего, кроме подтеков кетчупа.
После происшествия с Фоксом и Гейтманом нынешним утром они почти не разговаривали. Несмотря на запирательство Гейтмана, Крис считал, что он замешан в каком-то заговоре, направленном на то, чтобы выжить их из морского форта. Почему? Зависть? Может, Гейтман облюбовал это место для себя? Или жители деревни не хотят, чтобы отпускники нарушали их уединение?
— Пап, почему ты так рассердился на Тони Гейтмана? — Дэвид за столом раскрашивал картинку толстым карандашом.
— Мистер Гейтман поступил нехорошо. Он пытался не позволить нам тут жить.
— Почему?
— Не знаю. Пусть теперь разбирается полиция.
Дэвид с интересом поднял голову.
— Полиция? Тони посадят в тюрьму?
— Видно будет. Я собираюсь сегодня же съездить в полицейский участок в Манби.
— А где мама?
— Моет из шланга двор и машину.
— Мы могли взорваться от этого бензина?
— Нет, конечно, нет. А теперь раскрась несколько картинок для меня, а я пока пойду гляну, как там мама.
Крис вышел во двор — все еще мокрый после душа, который устроила Рут. Массивные ворота морского форта были закрыты и заперты.
Он огляделся. Никакого реального ущерба нет, однако чувствовал себя Крис паршиво. Усталым и как будто испачкавшимся. Это здание с высокими каменными стенами, ставшее частью его самого, было осквернено.
— Крис.
Сверху донесся ровный и бесстрастный голос Рут. Она стояла на галерее, которая шла по верху стены. По тому, как неотрывно жена смотрела вдаль, было ясно, что она увидела нечто любопытное.
У Криса напряглись мышцы живота, и он быстро взбежал по ступеням.
— Что такое?
Рут кивнула в сторону моря.
— Кто там?
Прилив, достигший высшей точки, нагонял волны, которые разбивались об основание морского форта. Сначала Крис не мог разглядеть, что увидела Рут. Он всматривался в подошвы волн. В пене прибоя были видны только темные скалы.
Однако там не должно быть никаких скал.
Подавшись вперед, вцепившись в парапетные камни стены обеими руками, он вглядывался в темные очертания, высовывавшиеся из воды.
— Люди... Там, в воде, люди.
Поежившись, Крис посмотрел на жену.
— Я наблюдаю за ними минут десять. Они не двигаются. Просто стоят, и все. — Она пожала плечами. — Ждут.
Двадцатью футами ниже, по плечи в колышущемся океане, время от времени накрывавшем их с головой, стояли шесть темных силуэтов.
Они казались одинаковыми: безволосые, с истощенными лицами.
Все шестеро стояли лицом к морю, их подбородки были чуть приподняты, глаза спокойно прикрыты, словно они спали.
Или умерли, подумал Крис, чувствуя, как волна холода пробежала по всему телу. Ему припомнились статуи острова Пасхи; у них были такие же угловатые головы и непроницаемые выражения лиц, повернутых в одном направлении.
Мало-помалу фигуры начали двигаться.
Медленно и плавно. Очень, очень медленно их головы приподнялись, а лица повернулись к Крису и Рут, стоящим на зубчатой стене.
Не в силах что-либо предпринять, Крис неотрывно глядел на эти поднятые лица. Их глаза были по-прежнему спокойно прикрыты, как у спящих, зато рты немного приоткрылись, образовав черные щели, куда иногда попадали белые комья пены. Отвести от них взгляд было так же трудно, как стряхнуть с себя наваждение.
Крис заставил себя повернуться к Рут и осторожно отвел ее от края стены.
— Не смотри на них, любовь моя. Пойдем вниз.
На середине каменной лестницы, которая вела во двор, она резко остановилась.
— Крис, кто они?
— Не знаю, любимая. И, пожалуй, не хочу знать.
Она посмотрела Крису в лицо; в ее темных глазах застыл испуг.
— Жаль, что нет телефона. Я хочу, чтобы сюда кто-нибудь приехал.
— Не беспокойся. Если к вечеру они не исчезнут, мы обратимся в полицию.