Пригвожденное сердце
Шрифт:
— Ничего особенного. Просто представил себе, на что ты будешь похожа через полгода перемешивания цемента и таскания кирпичей.
— У нас будут мускулы, как у Шварценеггера, и мы начнем материться, как сапожники.
— Тебя что-нибудь тревожит?
Она повернулась к мужу, и ветер бросил ей на лицо прядь подстриженных до плеч темных волос.
— Тревожит? — Рут пальцами убрала волосы. — Сотни вещей. А тебя?
— Тысячи. — Крис взглянул на жену и смог удержаться от улыбки. У нее был не только такой же вздернутый носик и веснушки,
— Пошли, — сказала она, — поглядим, чем там занимается сын Супермена.
4
Бум! Бум! Бум!
Возврата нет.
Именно так.
Марк Фауст знал, что надо сделать.
Он находился в самой нижней части корабля и поворачивал огромные железные колеса, которые откроют забортные клапаны. Когда они будут открыты, морская вода ринется внутрь «Мэри-Энн» и потопит ее в считанные минуты.
Поверни колесо, поверни колесо.
Оно поворачивалось — медленно, очень медленно.
«Господи, поворачивайся! Поворачивайся!»
Смазка и ржавчина оставляли на руках черные и красные пятна. Корабль покачивался на волнах. Над головой единственная лампочка, заляпанная грязью, моталась из стороны в сторону, освещая трюм скудным желтым светом. Мотки старой цепи, кабеля, части механизмов и пустые коробки отбрасывали тени, которые метались то влево, то вправо, словно исполняя какой-то сумасшедший танец.
Бум! Бум! Бум!
Это безумие, в отчаянии подумал Марк. Полное безумие. Сон. Сейчас он проснется от крика команды: «С Рождеством!»
Боже милостивый... Скоро наступит Рождество. Индейка. Елка. Серпантин. Подарки. Открытки с Санта Клаусами в санях и...
Господи Иисусе. Что-то пробежало по его ноге. Темное и шустрое.
Крысы!
Прибывающая вода гнала их из трюмов наверх.
Их были десятки; они бежали вверх по цепям и проводам, и темные мокрые тела блестели в слабом свете. Одна подскочила и прыгнула Марку на лицо. Толстый холодный хвост хлестнул по щеке, а коготь расцарапал верхнюю губу.
Над головой не затихало яростное буханье.
Три дня назад пираты освободили Марка, чтобы он для них готовил. Однажды ему приказали отнести еду в каюту капитана. Марк знал, что большая часть команды убита. А жив ли шкипер?
Он вошел в каюту и остановился; от напряжения заломило шею. «Есть кто-нибудь?»
Тишина — если не считать низкого урчания машины да плеска волн о железные борта «Мэри-Энн».
Он так сильно сжал поднос, что его край больно врезался в живот. «Эй?»
По-прежнему ни звука; тем не менее Марк был уверен, что в каюте кто-то есть. Через единственный иллюминатор сочился серый свет, позволявший разглядеть койку с грязной кучей одеял. На полу валялась одежда, некоторые веши были разорваны.
Марк уставился на стол, прикрепленный к одной из стен. Он был вымазан ржавой жидкостью. Тут и там она застыла черными сгустками.
Кровь.
Это слово медленно просачивалось в его мозг. За последние дни он так много ее видел, что слово как будто утрачивало свое значение. Кровь... она собиралась в липкие лужи в коридорах, ее пятна покрывали стены кают-компании, словно шкуру далматинца, подошвы приклеивались к ней на ступеньках.
Облизывая сухие растрескавшиеся губы, Марк заметил, как тень двинулась в углу каюты.
— Кто тут?
Тень приняла человеческие очертания, когда мужчина поднялся. Увидев лицо, Марк содрогнулся, словно его вдруг ударило током. Глаза человека были неимоверно большими, круглыми, как тарелки, — и черными, как машинное масло.
Но когда мужчина, шатаясь, выступил из мрака, Марк разглядел лицо. Его голова была кое-как забинтована, и повязка закрывала глаза. Два причудливых пятна крови просочились сквозь бинты, от чего казалось, будто у человека, как у панды, два больших расплывчатых глаза, пристально следящих за Марком, который стоял, вцепившись в свой поднос.
— Это ты, малыш? Фауст?
Он едва сумел выговорить полушепотом:
— Да, шкипер.
Капитан, прихрамывая, двинулся вперед, цепляясь руками за воздух, пока не нащупал Марка; тогда он крепко схватил его за плечи.
— Они выкололи мне глаза, малыш... потому что я сказал этим ублюдочным убийцам, что не повезу их.
Потом шкипер усадил Марка на койку и рассказал все, что ему известно; его заскорузлые руки дрожали.
— Им нужны три-четыре человека из нашей команды, потому что среди них нет моряков. Всех остальных убили, бедняг. Мы тоже умрем не позже, чем через два дня.
— Что же нам делать? Давайте нападем на них!
Капитан повернул пандообразные размытые глаза к Марку и грустно усмехнулся.
— Слепой и подросток?.. Да, сынок, они должны умереть. Я наслушался их похвальбы. Для этих зверей убивать и мучить — пища и питье. Нет, я все обдумал и не вижу другого выхода. Мы обязаны это сделать.
— Что сделать?
— Сынок, ты должен затопить судно.
И вот сейчас, в грязном чреве корабля, Марк начал откручивать последний кингстон, чтобы впустить темную воду.
Над головой без остановки стучали. Это было похоже на звук далекого двигателя с мощным, медленным ходом. Бум... Бум...
Внутренним взором Марк видел, как слепой шкипер «Мэри-Энн» в холодильном отсеке колотит по металлическим стенам железным ломом, и изо рта у него вырываются огромные белые клубы пара, как из парового двигателя на полных оборотах.
Это заставит бандитов бегом кинуться вниз, не проглотив свое виски. «Что, черт побери, он там делает?» — будут спрашивать они друг у друга. И лишь Всемогущий Господь знает, что им уготовано. К тому времени, когда они сумеют открыть дверь холодильного отсека, уже нельзя будет исправить то, что сделает Марк.