Приход ночи (сборник)
Шрифт:
— Мы ждем, когда прибудут Нови Лон, который исполнит портвему, и Доун Вол, мой личный врач. Оба должны подойти с минуты на минуту.
От нечего делать Филдз подошел к возвышению в центре комнаты и стал разглядывать причудливый механизм, установленный на нем. Передний "фасад" устройства представлял собой сплошную алюминиевую панель, из которой выступали только семь рядов лакированных черных кнопок наверху и пять больших белых педалей внизу. Однако корпус был открытым, так что желающий мог увидеть сложное переплетение тончайших медных проводков.
— Какая интересная штуковина, — заметил Филдз.
Гарт поднялся на возвышение вслед за ним.
— Это очень дорогой инструмент. Он обошелся мне в десять тысяч в марсианской валюте.
— Как он работает?
— Принцип почти такой же, как в вашем земном фортепиано. Каждая из кнопок включает или выключает ток в своей электрической цепи. С их помощью умелый мастер игры на этом инструменте способен создать из электрических импульсов любой мыслимый узор. Педали регулируют силу тока.
Филдз рассеянно кивнул и наобум нажал несколько кнопок. Стрелка гальванометра, расположенного над клавиатурой, слегка качнулась, но больше ничего не произошло.
— И что, с помощью этого инструмента можно исполнять произведения искусства?
Марсианин улыбнулся.
— Да, равно как и вызывать к жизни невероятно неприятные сочетания.
Он уселся за инструмент, пробормотав: "Вот как надо", — и его пальцы с поразительным проворством и точностью затанцевали по кнопкам.
В гостиной раздался гнусавый голос другого марсианина, выкрикнувший что-то возмущенное, и Гарт Йан, внезапно застеснявшись, снял руки с клавиатуры.
— Это Нови Лон, — поспешно пояснил он Филдзу. — Ему никогда не нравится, как я играю.
Линкольн поднялся поприветствовать новоприбывшего. Тог оказался сутул и, очевидно, был значительно старше Гарта. Его лицо покрывала тонкая сеть морщин, более густая у рта и уголков глаз.
— Так вы тот самый молодой землянин! — воскликнул он по-английски, но с сильным марсианским акцентом. — Я не одобряю вашего опрометчивого решения, однако хорошо понимаю желание разделить с нами наслаждение портвемой. Какая жалость, что вам дано всего лишь пять минут, чтобы познать это чувство! Тот, кто лишен его, в действительности не знает всей полноты жизни!
Гарт Йан рассмеялся.
— Он преувеличивает, Линкольн. Нови Лон — один из лучших виртуозов Марса и искренне полагает, что все, кто не ценит красоту портвемы больше жизни, прокляты на веки вечные.
Он тепло обнял старика.
— Нови Лон когда-то был моим учителем и потратил немало долгих часов, пытаясь вбить в мою голову основы правильного извлечения токосочетаний.
— И все впустую, бездарь ты этакий! — проскрежетал старый марсианин. — То, как ты играл, когда я вошел, — просто ужас. Ты до сих пор не научился правильно сочетать фортгассы. Своей игрой ты оскорбляешь дух великого Бара Дамна! Мой ученик! Позор на мою голову!
Нови Лон мог бы и дальше продолжать в том же духе, но появление третьего приглашенного, Доуна Вола, заставило его прервать тираду. Гарт, явно обрадованный этим, поспешно кинулся навстречу медику.
— Все готово? — спросил он.
— Да, — проворчал Вол. — И это совершенно неинтересный эксперимент, вот что я вам скажу. Результат известен заранее. — Тут он наконец заметил землянина и окинул его презрительным взглядом. — Это вы подопытный?
Линкольн Филдз скованно кивнул. В горле у него внезапно пересохло. Он с опаской наблюдал за действиями врача и разволновался еще больше, когда тот извлек из чемоданчика маленький пузырек с прозрачной жидкостью и шприц для подкожных инъекций.
— Что вы собираетесь делать? — воскликнул землянин.
— Всего лишь укол, — успокоил его Гарт. — Минутное дело. Видишь ли, органом чувств, который позволяет воспринимать этот вид искусства, выступают определенные клетки коры головного мозга. Они "просыпаются" под действием гормона, который я тебе введу. Мы научились синтезировать его искусственно и используем для лечения марсиан, которые рождаются бом... э-э... так сказать, слепыми.
— О! Так значит, у землян тоже есть эти клетки?
— Да, но у вас они недоразвиты. Концентрированная гормональная сыворотка пробудит их, однако только на пять минут. После такой непосильной нагрузки они полностью истощат свои жизненные ресурсы, и заставить их работать уже не удастся ни при каких обстоятельствах.
Доун Вол закончил свои приготовления и подошел к Филдзу. Ни слова не говоря, Линкольн закатал рукав и протянул руку. Игла вошла под кожу. Когда процедура завершилась, он подождал секунду-другую и нерешительно хихикнул.
— Я ничего не чувствую!
— И не почувствуешь еще минут десять, — сказал Гарт. — На все нужно время. Сядь и расслабься. Нови Лон пока начнет мою любимую портвему Бара Дамна — "Каналы в пустыне". Когда гормон начнет действовать, ты застанешь как раз апофеоз композиции.
Как ни странно, теперь, когда жребий был брошен и изменил" ничего уже было нельзя, Филдз совершенно успокоился. Нови Лон играл как безумный, и Гарт Йан, сидевший рядом с землянином, совершенно отрешился от внешнего мира. Даже желчный Доун Вол и тот смягчился.
Филдз беззвучно хихикнул. Марсиане напряженно вслушивались во что-то, но в комнате не раздавалось ни единого звука, смотреть тоже было почти не на что — словом, гостиная не давала пищи ни для каких органов чувств. А что, если... Нет, вздор, это невозможно!.. Но все-таки: что, если его просто-напросто изощренно разыграли? Филдз нервно заерзал и постарался выбросить это предположение из головы.
Проходили минуты. Пальцы Нови Лона летали над клавиатурой. Лицо Гарта Йана светилось благоговейным восторгом.