Приход весны
Шрифт:
Мечта всей долгой жизни может исполниться прямо сейчас, в мыслях Амерлорд уже воображает себя большим, сильным и неуязвимым. Может, даже даст начало новому клану, в котором заведет собственные порядки. Слюна стекает по подбородку, а пальцы касаются предмета, похожего на большой желудь. Рациональная часть разума словно решила отдохнуть, отдавшись переживанию сильных эмоций и инстинктивных импульсов, а предмет трансформируется в глаз, принимая шарообразную форму и рисунок зрачка, испускающего алый свет.
Готов принять силу и возвыситься над всеми?
— Готов, — хрипло отвечает Амерлорд, после чего голову разрывает дикая боль.
Дрожащие пальцы вставляют твердый глаз, и как только он оказывается в глазнице, в мыслях словно салюты разрываются от бури силы, видений и шепота на незнакомых языках. Только сейчас появляется тревога, что этот предмет может подчинить своей воле, но ничего страшного не происходит. Новый орган приживается моментально, чего никогда в жизни не было, а Амерлорд действительно чувствует сейчас невероятно могущественным.
Упоение новыми ощущениями перекрывает собой всё вокруг, поэтому Амерлорд даже не обращает внимание на то, что гигантские корни, которые подняли остров над морем, начинают пылать, прогорая до самой сердцевины. Высшему демону и наполовину богу даже плевать на то, что рассыпающиеся пеплом корни перестают держать останки Акрополя Некрис, которые стремительно несутся вниз, чтобы обрушиться в море, подняв большие волны. Демону тем более все равно на то, что под поверхностью мира корни продолжают гореть, превращаясь в пепел, но одновременно уничтожая сам Домен.
Амерлорд покачивается на холодных волнах, но совершенно не чувствует боли или страха. Нет, теперь он слишком велик для подобных переживаний. Кажется, что силой мысли может восстановить Акрополь, но делать этого не будет. Лучше он создаст нечто свое, чем продолжит жить в месте, где очень многое напоминает о годах трудностей и унижений. Телепортация уносит возвысившегося демона очень далеко.
Глава 18
Ментису Харнефу снится сон, наполненный теплыми цветами и даже запахами. Рядом сидит мать, все еще живая и здоровая, и читает ребенку сказку, где главный герой объединяет разные народы сказочного материка, чтобы основать страну великого единства, где больше нет войн и прочих потрясений.
Что-то резко будит магистра культа Поветрия, это оказывается штормовой порыв ветра, который пронесся высоко в небе. Похоже, где-то происходит что-то важное, словно столкнулись две великие силы. И Ментис даже знает, где это и что именно там происходит. Великий план имеет множество подуровней и исполнителей, поэтому одновременно могут происходить самые разные события.
Голова вновь откидывается на полупустой тюк, пока глаза смотрят в серые облака, где остался четкий след от магического удара огромной силы, словно дорога колея по всему небосводу. Тело и разум вновь успокаиваются, после чего в мысли возвращается переживание сна, хотя вновь уснуть и увидеть его сейчас вряд ли получится.
«Жаль, что в сказках всё обычно заканчивается идиллией, но достичь её в реальной жизни невозможно», — Ментис понимает, что снова заснуть не сможет, поэтому открывает глаза и принимает сидячее положение. Но несмотря на то, что мир во всем мире, особенно в объединенном, практически невозможен, сама идея сотворения великого единства вполне реализуема и скоро вступит в активную фазу.
В детстве единственный сын императора-чародея мечтал о том, чтобы посетить такую страну, где разные расы действительно могли жить вместе. Но такого места не существует, его можно лишь создать, чем и решил заняться еще тогдашний ребенок. Вот только в Домене Людей нет других рас, поэтому приходилось опираться на описания других народов из императорской библиотеки, а ундины из Домена Моря были единственными настоящими иноземцами, которые пару раз появлялись в Аль-Фионе.
Отправляться пока рано, поэтому Ментис продолжает отдыхать, зная, что в скором времени об отдыхе можно будет только мечтать. В ничем незанятую голову опять лезут воспоминания, пробужденные сном. Например, о том, когда Ментис стал старше и достиг десятилетия и уже читал более серьезные книги, если удавалось находить свободное время между тренировками. Весь день будущего повелителя Гвент-Дея был подробно расписан таким образом, чтобы находилось время для всех тренировок и уроков. Тогда было сложно, но это позволило стать лучшим во всем.
Еще через пять лет принц уже ночами штудировал сложные философские трактаты, которые утаскивал из библиотеки. Мать к тому времени уже скончалась от тяжелой болезни, а отец почти всё время уделял государственным делам, поэтому Ментис был предоставлен самому себе и наставникам. И если утро, день и вечер были наполнены тренировками с оружием и магией, а также уроками по управлению людьми, законотворчеству или алхимии, то ночь оставалась временем, когда подросток мог выбирать, что именно ему интересно изучать.
И в одну из таких ночей в громадной императорской библиотеке Аль-Фиона, составленной в том числе из множества книг погибшего Арреля, Ментис Харнеф наткнулся на странную книгу со звездами на обложке. Книга заинтересовала в первую очередь тем, что была написана на совершенно непонятном языке, хотя Ментис к тому времени знал множество диалектов и даже парочку уже мертвых человеческих языков.
Все страницы были покрыты точками-звездами, и расшифровать подобный текст было невероятно сложно. Без помощи самой книги ничего бы не вышло, так как Наречие Космоса скрывает в себе тысячи созвездий, линии которых нельзя увидеть без знания самого языка. Вот так в одну из ночей Ментис Харнеф познакомился с Гримуаром Космоса Акслетом.
Мужчина продолжает сидеть и поворачивает голову в сторону сумки рядом, в которой продолжает находиться Гримуар. Жаль, что сейчас он сильно ослаблен из-за ослабления уже Ифрата, поэтому предпочитает всё время находиться в таком облике. Но в прошлом они часто болтали о разных вещах. Гримуар тоже принимал облик молодого юноши, поэтому со стороны могло казаться, что два сверстника общаются и дурачатся, пока другие не видят.
«Всё же других друзей у меня не было», — Ментис пытается вспомнить хоть кого-нибудь еще, но никто не приходит на ум. Он был принцем без братьев и сестер, поэтому не было никого равного по статусу. Общаться с отцом он не мог на любые темы, ведь Ииганила интересовали только успехи в учебе, сам он никогда ничему не учил сына, доверив всё тщательно подобранным наставникам. Учителя же делали только то, для чего их наняли и даже наставник по этике и философии нехотя поддерживал разговор на темы, отличные от выбранной императором программы.