Приходи к нему лечиться…

Алейникова Юлия

Нет. Не годится. Шум поднимется, разбирательства начнутся, а Оксане все это ни к чему. Может, ее отравить чем-нибудь? Маленькое такое расстройство желудка, пара часов дома на унитазе ее не убьет, а Оксана сможет навестить VIP-отделение.

Конечно, ничего подобного Оксана делать не стала, хотя насчет отравления долго раздумывала всерьез. Но на следующий день постаралась с самого утра наладить с сушеной воблой дружеский контакт. В конце концов, она обычный человек, хоть и неприятный, и наверняка имеет подруг, хотя бы приятельниц, так почему бы Оксане не стать одной из них? И Оксана принялась охотиться за Натальей Валентиновной.

Но результат получился совершенно неожиданный. С самого утра Оксана плотно села Наталье на хвост. Едва поздоровавшись, она тут

же огорошила воблу комплиментом по поводу чудесного цвета лица, отчего Наталья Валентиновна тут же вскинула руку и схватилась за щеку, словно опасалась, что лицо за ночь покрылось струпьями. Потом Оксана вызвалась ей помочь разбирать материалы, отчего Наталья тут же схватилась за капельницу и была такова. «Вот идиотка», – размышляла Оксана, продумывая следующий шаг. В следующий раз Оксана подкараулила ее в туалете, она думала, что, поправляя макияж и прическу, сможет завести дружескую ненавязчивую беседу. Но Наталья Валентиновна не поправляла макияж, а шепталась с кем-то по телефону и, едва Оксана появилась на пороге, тут же шмыгнула к выходу. «Может, она начальству стучит на коллег?» – предположила Оксана, обдумывая загадочное поведение недружелюбной воблы. Но отступать ей было некуда. Марк Игоревич с самого утра подкараулил ее на лестнице и пригласил вместе пообедать в местном буфете. Так что Оксане было просто необходимо махнуться с воблой дежурствами. Выследив, когда та отправится в буфет пить кофе, Оксана пристроилась за ней и, взяв себе кофе с конфеткой, прямиком двинулась к столику, за которым, глядя в окно, сидела Наталья Валентиновна. Ее бледное, с острым носом лицо, обрамленное белой шапочкой (вот чума, ни одной прядочки из-под колпака не выглядывает), было как всегда строго и неприветливо. Но Оксане было наплевать. Натянув на лицо улыбку, она плюхнулась за стол рядом с воблой и дружелюбно спросила:

– Можно к вам?

– Нет, – сухо ответила Наталья, как отрезала.

Оксана просто задохнулась от возмущения.

– Почему это? – с вызовом, едва сдерживая гнев, спросила она. Вы подумайте, какая фифа! Даже сесть с ней рядом нельзя.

– Я жду знакомого, – едва разжимая губы, ответила та.

– Вы можете сесть за мой столик. У меня свободно, – раздался из-за Оксаниной спины мужской голос.

Оксана резко развернулась. Позади сидел интерн. Первым Оксаниным порывом было грубо отшить сопляка: память о недавней выволочке, которую он ей устроил, была еще свежа, к тому же Оксана была на взводе из-за воблы, но план есть план. А согласно плану интерн Резников был запасным, и ее долгом было использовать ситуацию. Оксана повернулась к своему кофе, скрипнула зубами, сосчитала до пяти, сменила гримасу ненависти на легкую беззаботную улыбку и, обернувшись к интерну, сладко пропела:

– Благодарю, – и пересела за его столик. «Хорошо все-таки, что у меня характер не вспыльчивый и я прекрасно владею собой», – порадовалась Оксана, присаживаясь напротив интерна. – Наталья Валентиновна очень нелюдимый человек. Работает у нас уже несколько недель, а ни с кем не общается, – пожала она сожалеюще плечами. – Я хотела составить ей компанию, чтобы она не чувствовала себя одиноко. Но, увы…

Оксана похлопала ресницами, демонстрируя интерну, что она девушка добрая, необидчивая, с легким уживчивым характером, неэгоистичная и милая.

Интерн ее старания, кажется, оценил, потому что не ограничился молчаливым кивком и не достал из кармана айфон, а, напротив, включился в беседу.

– Мне кажется, вы у нас тоже недавно работаете? – отпивая кофе, заметил он, внимательно рассматривая Оксану.

– Да. Всего вторую неделю, – улыбнулась Оксана, изящно изогнув шею и скромно взглянув на интерна из-под ресниц.

– И как вам в нашей клинике? – продолжал банальный диалог интерн Дмитрий Владимирович.

– Нравится. Очень хорошее оборудование, люди приятные, – проговорила Оксана и тут же, «смутившись», покраснела. Уж что-что, а дурить парням голову она всегда умела, невзирая на прямолинейность характера. – Кстати, меня Оксана зовут.

– А меня Дмитрий Владимирович, – кивнул в ответ интерн.

«А

то я не знала», – буркнула про себя Оксана. Индюк заносчивый. Дмитрий Владимирович! Для Оксаны обряд знакомства был своего рода тестом. Если бы интерн назвал себя по имени, значит, был готов дружить и вообще хороший парень, если по имени-отчеству – то продолжает задирать нос и играет в начальника. А приглашение за столик было продиктовано снисходительностью. А значит, пора и ей зубки показать.

– Спасибо за компанию. Приятного аппетита, – проговорила Оксана, неожиданно поднимаясь и оставляя недопитый кофе. Ни улыбки, ни «приятно было познакомиться» она не добавила, а просто развернулась и легкой, грациозной походкой направилась на выход. А он пусть подумает о своем поведении!

Дмитрий Резников, сидя за столиком, наблюдал за стоящей в очереди девушкой. Он заметил ее еще вчера и от неожиданности, кажется, даже наговорил лишнего, сделав какое-то обидное, грубое замечание. Он как раз выходил из отделения и столкнулся с ней буквально нос к носу. В первый момент ему показалось, что это вернулась Саша, а когда он понял, что ошибся, отчего-то рассердился и наговорил грубостей.

И вот сегодня он увидел ее в кафе. Девушка была стройненькой, среднего роста, с вьющимися каштановыми волосами, коротко стриженными, придающими лицу милое, задорное выражение. И фигура, и черты ее лица действительно чем-то напоминали Сашу, хотя, возможно, были чуть мягче, да и серо-голубые глаза с ярким ободком были в точности как у пропавшей медсестры.

Девушка взяла кофе и направилась к сидящей за соседним столиком женщине, ее Дима тоже не знал. Девушка поздоровалась и спросила разрешения присесть, ему показалось, что они знакомы, но женщина почему-то довольно грубо ей в этом отказала, а Дима неожиданно для себя предложил незнакомке сесть за его столик.

Пока девушка мило объясняла неловкую ситуацию, в которую угодила столь неожиданно, он не спеша ее рассматривал. Нет, сходство было чисто поверхностным, решил Дима. Саша была яркой брюнеткой с длинными густыми волосами и прямой челкой до самых глаз. Все в ней было ярким, искристым, буйным, как порыв свежего морского ветра. А незнакомая девица была скорее похожа на теплый летний ветерок, пахнущий цветами и медом. Слишком миленькая, смазливенькая, но, в общем-то, ничем не примечательная.

Саша ему нравилась, хотя работала медсестрой в их отделении, а он сразу дал себе слово не заводить никаких отношений с коллегами вообще и с медсестрами в частности. Во-первых, потому, что это банально, во-вторых – не престижно, в-третьих, потому, что чревато для его будущего авторитета, а в четвертых – из-за дяди, тот не допускал никаких личных контактов на рабочем месте. А в клинику Дима попал лишь благодаря ему. Дядю он искренне уважал и как умного, глубоко образованного человека, и как первоклассного специалиста, чьим учеником быть почитал за честь.

На Сашу он обратил внимание еще в отделении, а она его вовсе не замечала. А потом он несколько раз видел, как после работы ее встречал парень на красной «Ауди А3». Диме такая машина и не снилась. Он ездил на подаренном родителями «Шевроле Лачетти» и был благодарен и за это. Дима невольно стал присматриваться к девушке и вскоре понял, что она ему начала нравиться. Несколько раз он приглашал ее выпить кофе, потом у них совпали ночные дежурства, и Диме постепенно стало казаться, что он тоже нравится Саше, во всяком случае, она благосклонно принимала его знаки внимания, но до настоящего свидания у них дело так и не дошло. Саша сперва заболела, а потом и вовсе исчезла, как сквозь землю провалилась, не отвечала на звонки и письма. Ни ее подруги, ни администрация понятия не имели, где она и что с ней. Девчонки говорили, что Сашка наверняка сбежала с кем-нибудь на море, наплевав на работу. Дима понимал, что, скорее всего, так и есть, но все же иногда подумывал, а не случилась ли с ней беда. Это, конечно, было блажью и рыцарством, следствием увлечения романами Вальтера Скотта в глубоком детстве. Поэтому неожиданная встреча с незнакомой девицей так на него подействовала.