Прихоть русского немца
Шрифт:
– Поехали.
Водитель с готовностью поспешил к машине. "Девятка" так резво дала
задний ход, что братки еле успели отпрыгнуть на тротуар. До самого
управления милиции Олег молчал и когда они остановились у трехэтажного
здания, возле которого были припаркованы автомобили с милицейскими
номерами, спросил:
– Ну, ты, Серый, даешь. Что ты им показал?
– Визитку одного авторитета. Поезжай в редакцию, назад сам доберусь.
Начальница
журналиста о причине его опоздания, сочувственно изрекла:
– Житья не стало от этих уродов и куда только милиция смотрит.
Сообразив, что сморозила глупость, улыбнулась и сказала:
– Сейчас посмотрю, на месте ли Лепихов.
Нина Павловна отсутствовала недолго. Вернувшись, хитро подмигнула и
пояснила:
– Времени у него, как всегда в обрез, но поговорить с вами согласился.
Кабинет номер шесть.
Лепихов сидел за столом и по телефону распекал подчиненного.
– Ты своей жене басни рассказывай, - сузив раскосые глаза, доставшиеся,
вероятно, от кривоногих потомков Чингисхана, басил в трубку Андрей
Виленович.
– С каких это пор стал таким законником? Реляцию прокурора
ему, бляха муха, подавай. Имей в виду, если не заарканишь Хавича, я тебе
такую красивую реляцию выпишу, что мозги мигом прочистятся.
Он жестом указал журналисту на стул, продолжая допытываться у
собеседника, почему тот отпустил какого-то Хавича. Сергей с любопытством
разглядывал начальника угро, с которым раньше встречался только на
брифингах. Судя по всему, Андрей Виленович относился к пишущей братии
примерно так же, как командировочный люд к тараканам и клопам. На
брифингах Лепихов обычно сухо зачитывал официальное сообщение, после
чего удалялся, не обращая внимания на уточняющие вопросы журналистов,
оставляя им на растерзание начальника пресс-службы.
Лепихов милицейскую форму принципиально не носил, отдавая
предпочтение отечественным неказистым костюмам. Был он костист,
длиннорук и неулыбчив, за что и получил язвительное прозвище Орангутанг.
Закончив разговор, Лепихов бросил трубку, и устало произнес, обращаясь к
Куропяткину.
– Читаю ваши статьи, хлестко излагаете, хотя по отношению к нам иногда
перегибаете палку. Не подумайте, что честь мундира защищаю. Что греха
таить, мусора у нас в исконно смысле этого слова предостаточно, только не
всегда его выгребать позволяют. Вы вот меня Орангутангом прозвали, -
сменил тему Лепихов и испытующе уставился на Куропяткина.
Журналист, смешавшись, покраснел, будто
кличку.
– Я не в обиде. В переводе с одного из африканских языков орангутанг
означает "человек из джунглей". Пишущая братия на меня дуется - общаться
не желаю. Доверие - штука тонкая, его заслужить надо. Пару лет назад один
из ваших, не буду называть имя, пообещал выдать в эфир строго
дозированную информацию, а вместо этого растрезвонил о том, о чем ни в
коем случае не должны были знать преступники. В результате погиб наш
сотрудник, кстати, отец двоих детей. Если не ошибаюсь, это вы однажды
написали о Звере хвалебный очерк.
Вопрос прозвучал настолько неожиданно, что Куропяткин, начавший
привыкать к внезапным поворотам беседы, не сразу понял, о ком идет
речь.
– Зверь? Кто такой?
– Вы его хорошо знаете, - усмехнулся Андрей Виленович.
– Я имею в виду
Семена Диомидова. Пойдемте, схемку покажу.
Встав с кресла, Лепихов жестом пригласил журналиста в соседнюю
комнату. Куропяткин вошел вслед за начальником угро в помещение, не
имевшее не только окон, но и мебели, за исключением куцего стола, на
котором стоял телефон времен взятия Зимнего дворца. Лепихов подошел к
стене, закрытой занавеской из плотной ткани, прикрепленной к алюминиевой
трубке с помощью обычных зажимов "крокодил", и рывком отдернул ее. К
стене был пришпилен кнопками большущий лист ватмана, испещренный
квадратиками и стрелками. Поверх листа крупными буквами было написано:
"Организованная преступная группировка "Минотавр". В центре схемы в
красном квадрате значился главарь: "Константин Васильевич Цыганков
(Циклоп)". Чуть ниже более мелкими буквами были написаны его домашний
адрес и телефон. Правее красовался квадратик с надписью: "Семен
Ефимович Диомидов (Зверь)". Более подробно ознакомиться со схемой
Лепихов журналисту не позволил - решительно задернул занавеску, однако
Куропяткин успел заметить, что квадратиков с внесенными в них фамилиями
было около сотни. Стрелки на схеме, как он догадался, означали
подчиненность бандитов или их связи. Сергей, конечно, не раз слышал, что
подручные Циклопа - страшная сила и на их счету куча трупов, однако
только сейчас убедился, насколько разветвлена и многочисленна эта
группировка, напоминающая по своей структуре натуральное воинское
подразделение.
Лепихов, довольный произведенным эффектом, вернулся в кабинет и,