Прииск в тайге
Шрифт:
— Поехали?
Майский, Мельникова, Каргаполов и Зотов отвязали своих лошадей, вскочили в седла. Всадники выехали на тропу, впереди Плетнев, за ним остальные. Никита, бросив повод на шею Орлика, ехал задумчивый, ни с кем не разговаривал. Его лошадь шагала уверенно, словно каждый день ходила по старой тропе. Тайга густела, низко нависшие ветки деревьев били по лошадям, хватали за одежду людей. Комары и мошкара неотступно преследовали геологов. Все чаще попадались нагромождения бурелома, гнилого колодника, временами путь преграждали маленькие, но топкие болота.
— Помнится, ты говорил, Никита Гаврилыч, будто здесь сплошь болота. Проедем ли?
— Проедем. А боитесь — не поздно и назад повернуть.
Инженер не успел ответить. Разлапистая еловая ветка больно хлестнула его по лицу, сбила фуражку. Он придержал коня, негромко выругался и спрыгнул на землю. Ехавший следом Зотов тоже остановился.
— Не худо бы, Александр Васильевич, присматривать за бирюком. Что у него на уме, мы не знаем. Всякое может случиться.
— Увидим, — неопределенно отозвался инженер, подобрал фуражку и вскочил в седло.
После полудня дорогу окончательно загородила глухая стена ельника.
— Что будем делать? — Майский посмотрел на охотника.
— Пойдем пешком. Лошадей здесь оставим.
— Далеко идти?
— Верст пять, а может, шесть.
Плетнев спешился, ослабил подпругу и пустил Орлика щипать траву. К начальнику отряда подошел Зотов.
— Как же лошадей-то без присмотра оставим, Александр Васильич? Задерут их медведи, либо волки.
«Сам ты волк», — подумал Никита, искоса взглянув на штейгера.
— Лошадей без присмотра оставлять нельзя, — согласился инженер. — Вот вы и побудете с ними.
— Нет, уж лучше я дальше пойду, — запротестовал Зотов. — Черт с ними, с лошадями. Никуда не денутся.
— Странный вы человек, Авдей Яковлевич, и понять вас трудно: то жаль лошадей, то наплевать на них.
— Зачем наплевать? Я не говорил. Сами посудите: чего мне здесь делать? Мне с вами сподручней.
— Пусть идет, — Алексей Каргаполов кивнул на штейгера. — Я останусь. Нога опять разболелась, все равно пешком далеко не уйду.
Все знали, что у Каргаполова правая нога изуродована осколками гранаты, и согласились: действительно лучше остаться ему.
Охотник опять пошел впереди, раздвигая упругие ветки и осторожно опуская их, чтобы не хлестнуть идущего следом человека. Он ловко обходил камни и кучи бурелома, ступал легко и неслышно, ни одна ветка не хрустнула под его ногой. Казалось, вот так, без устали, он может шагать по тайге весь день. «Крепкий человек, — с невольной завистью отметил горный инженер. — В тайге он как дома». Александр старался подражать Плетневу, но часто спотыкался, в кровь исцарапал руки и подумывал о том, чтобы сделать короткий привал. Но больше всех доставалось Мельниковой. Девушка шла из последних сил. Грудь ее высоко вздымалась, по загорелому лицу извилистыми струйками стекал пот. На предложение начальника отряда отдохнуть Елена ответила:
— Надо привыкать. Я хочу стать настоящим геологом.
Шли час, второй, а конца пути не было видно. Солнце стало клониться, а Плетнев все шел.
Тайга поредела и расступилась. Среди черемуховых кустов и тальника змейкой шмыгнула и спряталась таежная речка. Она все также катила свои воды, дробя о камни хрустальные струи, сердито ворча, пенясь, бурля, виляя из стороны в сторону. Вот здесь он, Плетнев, делал первые сполоски, здесь увидел первые золотые крупинки, а там вон, за кустами, лежал пьяный от усталости и счастья, обещая выкупать в шампанском верную Вьюгу… Долго смотрел охотник на таежную речку, потом повернулся к Майскому:
— Вот… здесь золото.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Солнце, подернутое розоватой дымкой, ушло за горы. Небо потемнело, и сиреневые сумерки накрыли притихшую тайгу. На берегу шумливой речки пылал большой костер. Елена Мельникова, обхватив руками колени, смотрела на огонь. Тонкая фигура девушки, озаренная рыжими отблесками костра, казалась еще тоньше. Рядом с ней сидел Майский. В стороне на боку лежал штейгер Зотов, покусывая былинку, изредка поглядывая на молодых людей. Смуглое лицо Авдея в свете костра казалось медно-красным. Охотника у бивака не было. Часа два назад он ушел к лошадям, чтобы вместе с Алексеем Каргаполовым провести ночь.
Майский только что убрал золото, собранное после первых промывок. Инженер был счастлив: золота в таежной речке много, а Плетнев обещал показать и другое место, где самородки лежат прямо на земле.
— Вот мы и нашли золото, — проговорила Мельникова, не отрывая взгляда от огня. — Как это хорошо. А главное — ваши предположения оправдались самым блестящим образом. Будет здесь новый прииск.
— Мои предположения! Чего бы они стоили, если бы не охотник. Я тут не причем, Лена.
— Пожалуй, — согласилась девушка. — Но тогда мы поехали бы дальше и все равно выполнили бы свою задачу. Нельзя же нам возвращаться с пустыми руками.
Мельникова встала, бросила в костер охапку веток и опять села на свое место. Сухое дерево затрещало, высоко взметнулся вихрастый огонь, распугивая подступившую тьму.
— Странный человек, этот Плетнев, — продолжала Елена. — Я все думаю о нем. Почему все-таки он сразу не сказал о золоте? Почему он послал нас совсем в другую сторону? Почему? Вот чего я не могу понять.
— Поймете, Лена, поймете. Только пока ни о чем не спрашивайте Никиту Гавриловича. Придет время — и он сам расскажет.
— Но вы-то, Александр Васильевич, знаете, в чем дело?
— Догадываюсь. Уж очень сложная штука — человек, а наш отшельник — тем более. В его характере и поступках разобраться нелегко, понять — трудно. Но можно понять, можно.
Зотов не принимал участия в разговоре. Он грыз свою былинку и временами бросал незаметные взгляды на молодых разведчиков. А те, увлеченные разговором, забыли о нем.