Прикамская попытка. Тетралогия
Шрифт:
Зайцев Виктор Викторович
Прикамская попытка – 1
Аннотация:
В последнее время становится очевидным перемещение мирового центра из Европы в Юго-Восточную Азию. Свой географический шанс встать в ряд с Японией, Китаем, Кореей, и другими быстро растущими азиатскими экономиками, Россия, похоже, как всегда, упускает. А так хочется верить в нормальное будущее своей родины. Увы, изменить настоящее я не могу, но, кто мешает, хотя бы мысленно, переделать прошлое своей страны? Смогут ли изменить три инженера и отставной офицер вектор развития России, немного сдвинув его в сторону Дальнего Востока, всего на полвека раньше, чем в настоящей истории? Мои герои не страдают манией величия, не пытаются стать запанибрата с Потёмкиным и Екатериной Великой. Но, большую часть их самоделок я в молодости изготавливал
Глава первая.
Начать эту историю нужно с ноября 2006 года, с того самого утра, когда мы втроём пошли на охоту. Мы - это три друга, бывшие одноклассники, я - Андрей, Никита и Вова. Тем летом нам исполнилось по тридцать пять лет, и, впервые за последние годы, осенью удалось собраться всем вместе. Не просто собраться, а даже подгадать на охоту, за одну халтурку со мной расплатились лицензией на лося. Посему, при всём моём отлынивании от походов в зимний лес, пришлось организовывать бригаду. Благо, искать долго не пришлось, Вован заядлый охотник, сразу стал начищать свою 'Сайгу' и двустволку-ижевку. К этому времени подгадал приехать из Питера Никита, вырвавшийся от своего немалого бизнеса на неделю. Собственно, с Никитой мы и не виделись больше пяти лет. С Вовой, слава богу, почти кажинный месяц безобразия нарушаем, а то и чаще. Жёны уже привыкли, что мы изредка теряемся на пару дней, но, ворчать от этого не перестали.
Вот-вот, с той, будь она неладна, охоты, всё и пошло. Экипировались мы, как в мультфильме про горе-охотников, одних стволов на троих набралось пять, к двум Вовиным добавилась моя старая тулка-курковка, помповик Никиты, да его же вторая Сайга, с прибамбасами разными, с оптическим прицелом, к которой он прихватил больше цинка патронов. Ну, любит он пострелять на природе, любит. А в воинской части нашего городка, надо же, какое совпадение, его двоюродный брат работает, последние годы до пенсии досиживает, чтобы на гражданке рвануть к родичу в Питер, в службу безопасности. Такое вот совпадение, совершенно ни о чём не говорящее, зато обеспечившее нам дармовые боеприпасы. Выдвигались мы на уазике с прицепом, на котором стоял 'Буран', снегоход с лотком для будущей добычи. Немногие представляют, что самое главное в охоте на лося, не убить его, и, даже не разделать, а грамотно организовать доставку туши. Мы, наученные горьким опытом предыдущих охотничьих вылазок, не собирались тащить десять вёрст по лесу трофей, в котором одна голова больше полусотни килограмм весит. Заехав в деревню Осиновку за егерем, Вова направил свой видавший виды драндулет по просёлку непосредственно к месту, где кормились лоси. Никита, тем временем, разговаривал с егерем, прощупывая его на предмет 'случайной' добычи двух лосей, вместо одного, положенного по лицензии.
Я не вмешивался в разговор, не сомневаясь, что ничего бизнесмену не обломится, егерь был ещё та тёмная лошадка. Несмотря на свои нестарые ещё годы, он был на пару лет моложе нас, успел повоевать во всех горячих точках бывшего Союза. Начиная от Приднестровья, через Абхазию и Карабах, до Таджикистана. Единственное, где он не был, так в Чечне, поскольку именно там добровольцев не было. Спрашиваете, откуда я всё знаю? Город у нас маленький, а жена у меня в районной больнице работает, она его медицинскую карту видела, да и шрамы от огнестрельных ранений на нём самом, когда Палыч в егеря комиссию проходил, год назад. Что характерно, несмотря на свой послужной список, мужик довольно спокойный, живёт в домике егеря в Осиновке, не пьёт и не даёт жизни браконьерам. Но, в меру, не лютует, под уголовную ответственность пока никого не подвёл, ограничивается штрафами. Егерь прихватил с собой лыжи, хотя снега в лесу было ещё маловато, по щиколотку. Он же добавил к нашему арсеналу третью Сайгу, весьма потёртую, зато с оптическим прицелом.
До Нижнего Лыпа мы добрались всего за полчаса, во многом благодаря наступившей зиме. Большая часть выбоин и ямок в асфальтовом покрытии дороги были заполированы укатанным снежком, жаль, недолго оно, это счастье водителя. Уже в марте разбитые дороги начнут оттаивать, ввергая всех проезжающих в ужас и безнадёжную ненависть к правительству всех уровней, районному, областному и федеральному. Нигде так не солидарны люди, как при обсуждении темы провинциальных дорог и связанной с ними коррупции. Так и мы, с удовольствием, отдали четверть часа вялому презрению и ненависти трудящихся к ворам-дорожникам и коррумпированным чиновникам, что их нанимают. К этому времени солнце уже показалось над горизонтом, превратив в новогоднюю сверкающую серебряной краской снега игрушку одинокий базальтовый пик. Это чудо природы, в просторечье носившее название Палец, ещё в советские времена сподобилось изучения геологической экспедиции из самой первопрестольной. Результатов которого, естественно, никто не узнал, и, вряд ли в силу особой секретности, как в кулуарах говаривали особо бдительные товарищи. Скорее всего, самих результатов и не было, кого может заинтересовать базальтовый пик в сотне километров от ближайших отрогов Урала, без всяких научных объяснений нарушавший все геологические теории. Гораздо проще замолчать этот факт, тем более, что никаких полезных ископаемых геологи на 'исследуемом объекте' не обнаружили.
Странно, что никаких легенд или красивых историй вокруг Пальца так и не сложилось, хотя русские жили в этих краях по четыреста-пятьсот лет, по крайней мере, ближайшие районные центры начали дружно отмечать свои юбилеи, кто на сколько замахнулся. Самые дерзкие считали свои сёла ровесниками Ивана Грозного, ну, где-то рядом, наверное. С помпой праздновали четырехсот пятидесятилетние круглые даты, выбивая дополнительное финансирование в области. В силу провинциальной оглядки, полностью разворовывать выделенные средства не стали, вымостив в районных центрах аж по триста метров асфальтовых дорог, в некоторых все четыреста. Неизбалованный вниманием властей местный люд радовался и такому счастью, получив возможность ходить на танцы в сапогах лишь до асфальта, где дружно переобувались в туфли, оставляя у кромки чистой дороги десяток и более пар любимой крестьянской обуви. Возвращаясь в темноте, многие путали свою и чужую обутку, добавляя в скучную сельскую жизнь немного интереса, когда поутру приходилось обходить всех знакомых, меняясь сапогами.
К чему это я? Видимо, старость подходит, болтливым становлюсь, многословным. Начинал с Пальца, к нему и подъехали мы в тот злополучный день, устанавливая машину на стоянку. Дальше предстояло пройти пару-тройку километров до молодого осинника, переходящего в ельник, где егерь видел неделю назад небольшую группу лосей. Выбрались мы быстро, нагрузив плечи рюкзаками и ружьями, Палыч даже лыжи прицепил. Он и повёл нас в обход Пальца, без особой спешки, туман в лесу ещё не поднялся, до начала охоты мы успевали занять номера. За ним, покряхтывая под грузом, ещё вчера казавшимся не особо тяжёлым, пристроились мы. Это сейчас я согласен тащить тем утром втрое более тяжёлый рюкзак, лишь бы ничего не случилось, а тогда всем нам пришлось тяжко, особенно после первого километра пути, когда тропа пошла немного в гору. Только мы притормозили у подъёма, передохнуть немного, как земля ощутимо вздрогнула. Я попадал пару раз в землетрясения, вот так же и в тот раз было.
Рюкзаки оказались под нами, а мы четверо дружно оглянулись на Палец. Пик было не узнать, снежный покров с северной, нашей стороны, полностью облетел, судя по всему, с изрядной частью скалы. Потому что, с расстояния в пятьсот метров отлично виднелся открытый вход в пещеру, появившийся как раз на уровне земли.
– У меня есть фонарик, - быстро среагировал Никита.
– И у меня, - поддержал его егерь, - сходим, проверим?
Детство из мужчин никуда не уходит, оно сидит в нас до самой смерти. Ну, никто из нас не увлекался туризмом или спелеологией. Не романтики мы, скорее циники и скептики, а как легко повелись на неизведанное. Через четверть часа, по-прежнему, в полной выкладке, мы зашли в открывшийся зев пещеры, размерами до трёх метров в поперечнике. Всех сразу насторожил ровный пол, выдававший искусственное происхождение подземелья.
– Ребята, может, здесь клады спрятаны, или стойбище первобытного человека, - не выдержал кто-то, кажется, я.
– Да, и рубила у него были алмазные с изумрудными стрелами, которые остались нам, - съехидничал Никита. Вечно он всё на прибыль меряет и выгоду, никакой романтики. Так я ему и ответил, мол, романтизма мало в его купеческой душе.
– Всё, пришли, - прервал нас Палыч, он шёл первым, 'в силу казённой должности'. Мы подтянулись к нему, ход заканчивался огромным, во всю торцевую стену, зеркалом. Оно то, как раз, не оставляло никакой надежды на первобытного человека. Да и на современного человека, при взгляде в тёмно синюю, с искринками, глубину кристально чистого зеркала, подумать было нелепо. Мы молча стояли у этого чуда природы или неведомой працивилизации, разглядывая в отражении свои изумлённые физиономии, пытались услышать что-либо, чисто машинально сняли шапки, прислушиваясь. Вова осторожно, одним пальцем притронулся к зеркальной поверхности в правом углу, не оставив никакого следа на прозрачном покрытии. Я первым сбросил рюкзак и сел на него, внимательно осматривая стены и пол возле зеркального тупика. Вскоре сидели все четверо, не решаясь прервать волшебную минуту встречи с чудом.
– Гхм, - откашлялся Палыч, - может, начальству сообщить, журналистов вызвать?
– Что толку, уже через месяц засрут всю пещеру, в прямом смысле слова, - зло бросил я, навидавшийся подобных 'чудес природы' на просторах России-матушки. Гадят у нас везде, от Кавказа, до Таймыра. Что характерно, большей частью пакостят местные жители, а не туристы. Хотя и они не без греха, ничего не скажешь.
– Да и хрен с ней, народ не поменяешь, придёт время, очистят от грязи, экскурсии водить будут, - встал Володя, поднимая рюкзак на плечи.