Приказ есть приказ
Шрифт:
А секрет прост. На Канарских островах имелась совместная советско-испанская фирма, которая так и называлась «СовИспан». И занималась эта фирма снабжением проходящих кораблей, в основном советских рыболовов, свежими продуктами питания. Кроме этого периодически, примерно раз в полгода, фирма снаряжала пароход и отправляла его вдоль западного побережья Африки. На пароход грузили различные товары: от солнцезащитных очков до огромных ковров. Пароход приходил туда, где имелась советская колония, разгружался и… Вот тут начиналось самое интересное. Товары присылались дешевые, но броские: японская аудиоаппаратура, гонконгские джинсы «Монтана» и прочая дребедень, которую тем не менее в Союзе можно было достать только за большие деньги. Здесь же все это богатство стоило гроши. Кто же не захочет купить «фирму»? В подарок, а то и на продажу по возвращении домой.
И начиналась дележка. Все происходило по справедливости. То есть — в соответствии с субординацией. Лучшее попадало к начальству как дипломатическому, так и военному, а остаток распределялся среди подчиненных, по убывающей. То есть если главному военному советнику доставалась пара неплохих испанских ковров, то старшему военному советнику — двухкассетная магнитола «Шарп-777», а простому переводчику выделялись джинсы и дешевенький радиоприемник, выполненный под пачку «Кента».
Плелись интриги, устраивались скандалы, в ход шел натуральный обмен. Шекспир обрыдался бы, увидев эти кипящие страсти. Но со временем все утихало, устаканивалось. До следующего прихода парохода «СовИспан».
Среди гражданских специалистов порядок был такой же, незыблемый, советский. Но их было меньше, чем военных, а количество товаров выделялось в том же объеме. Вот народ и накапливал к окончанию командировки всякого-разного. В аэропорту Луанды таможенники с удивлением смотрели на огромное количество багажа у каждого отлетающего на родину. Причем обычно этот багаж был упакован в ящики из-под экспортной «Столичной». Считалось, что водочная тара — самая прочная и выдержит дорогу до дома без ущерба. Интересно, думали чернокожие стражи границы, а зачем русским столько водки дома?
Так что шмоток и аппаратуры у постояльцев отеля «Президент» хватало, и они, конечно же, не могли сейчас забрать их с собой. Поэтому, чуть оправившись от шока и перед тем, как вскарабкаться в вертолет, некоторые женщины (да и мужчины) слезно умоляли Миронова и его ребят присмотреть за вещами, чтобы, не дай бог, что-нибудь не сперли! Услышав такое, Толик Монастырев даже сплюнул от досады:
— Им бы радоваться, что живые остались, а они о тряпках переживают!
Но и это было еще не все. Оказывается, когда эвакуировали группу женщин и пожилых мужчин из уже штурмуемого унитовцами отеля, в нее ухитрился затесаться замполит (Миронов не понял, что это за должность и зачем она нужна в таком небольшом коллективе), мужчина физически и нравственно очень здоровый. Так он ухитрился, удирая на рыболовное судно, еще и два «шарпа» с собой прихватить! Народ был чрезвычайно на него зол и грозился, встретив в Луанде, набить морду. Это как же получается? Все свое добро оставляют, а он вывез! Нет ему прощения!
Рядом со стоящим метрах в пятидесяти кубинским вертолетом прощались с погибшими. Там раздавались плач и причитания. А здесь беспокоились об оставленных магнитофонах и коврах, кричали: «Я там дверь номера бумажкой опечатал! Смотрите, чтобы не сорвали!» Евгений отвернулся и больше не смотрел на людей, которые охая и стеная залезали в чрево «Ми-8». Не ему было судить их, потому что никто из нас не волен судить другого человека…
Но отвлечься от наблюдения за скорбным зрелищем погрузки тел убитых ему все же пришлось. За спиной раздался хохот, а потом пьяный женский голос произнес:
— А вот теперь все по хрену!
Миронов обернулся. Денис и Леня Шишов пытались загрузить в вертолет молоденькую барышню. А она отбивалась от двух мужиков (небезуспешно!) и смеялась как ненормальная. Барышня была пьяна, что называется, в зюзю. Денис и Леня старались ей ничего случайно не повредить, а она чуть ли не в полную силу лупила их по физиономиям и ни в какую не хотела попадать в приготовившуюся к взлету машину.
К Евгению подошел старший местной колонии, так и не переодевший свою пижаму, заметил осуждающее выражение на лице майора и извиняющимся тоном сказал:
— Наша переводчица. Она сидела на пятом этаже под кроватью, а эти гады заходили в каждую комнату и стреляли. Вот и ждала, когда до нее очередь дойдет. А сейчас напилась с перепугу, потому куражится. Вы уж не обращайте внимания.
«Мне-то что, — хотелось сказать Миронову. — Дела мне нет до вашей спятившей переводчицы!» Но в глубине души он очень хорошо понимал эту девушку. Два года назад, в Эквадоре ему точно так же пришлось сидеть, затаившись и ждать, когда любопытный солдат пнет ботинком подозрительную кучку травы, а обнаружив, что это совсем не кучка, с перепугу нажмет на курок и выпустит весь автоматный магазин в голову загнанного советского капитана.
Тогда обошлось. И здесь не случилось самого страшного. Поэтому девочка на радостях и выпила весь хранившийся у нее для торжественного случая запас спиртного. А теперь вот целый спектакль закатывает. Но это ничего. Скоро она будет спать, пуская слюни и бредя. А завтра проснется с больной головой, зато с сохранившейся в порядке психикой. Организм молодой, справится.
Похоже, Денис и Леня тоже понимали это, потому что, невзирая на маленькие кулачки, так и норовившие попасть им по носу, исхитрились передать драгоценный груз в дверной проем вертолета. А там бьющуюся девушку подхватил могучий Толик Монастырев, стиснул в объятиях, зашептал что-то на ухо. Помогло, вопли стихли, и к вертолету пошел, пригибаясь под крутящимися лопастями, человек в шелковой пижаме, последний из маленькой советской колонии, до сегодняшнего утра существовавшей в прибрежном городке Порту-Амбуин.
Вертолеты улетели, и все вернулись к «Президенту». Из Луанды пришел приказ: группе Миронова оставаться на месте, нести охрану и дожидаться прилета комиссии по расследованию инцидента. Обычная процедура, после которой следует награждение неучаствовавших и наказание невиновных. Каким бы ты героем ни был, всегда найдется чиновник, который обязательно найдет у тебя промахи и просчеты.
Главное, что он себя виноватым ни в чем не чувствует. А остальное — бодяга. Поговорят, попеняют и забудут. И то удивительно, что после неудачной погони за колонной с пленными чехословаками не последовало никаких санкций. Правда, и благодарности они не дождались. Черт с ними, с благодарностями! Люди живыми остались — уже хорошо.
В холле лютовал Тибурон. Его солдатам удалось отыскать спрятавшегося от унитовцев комиссара города, и теперь кубинский капитан требовал от представителя местной власти людей — убирать трупы бандитов и последствия взрывов и перестрелок. Маленький, черный, как сажа, анголанин только кряхтел и вертел головой, словно воротничок рубашки давил ему шею. Да, да, камарада офицер, людей он найдет, обязательно найдет, а вот с транспортом плохо. Ведь убитых надо на чем-то вывозить из города, чтобы похоронить? А на чем их вывозить, если единственный грузовик подбили кубинские самолеты? Евгений вспомнил про раскатившиеся бочки.