Приказ – огонь на поражение (Рекруты удачи)
Шрифт:
– Два – это совсем зашибись, – сказал Костя. – Сделаю выборку нужного материала, проще будет…
На следующее утро группа сострадания, усиленная Ивановым и видеомагнитофоном, вновь нанесла визит юному мстителю.
Мститель оказался удивительно жизнестойким: всего за сутки настолько похорошел, что готов был дежурно ненавидеть и презирать всех попавших в поле зрения оккупантов.
– Щщакалы!!! – процедил он сквозь зубы, едва завидев группу сострадания. – Собаки!!! Саламбек башка ррэзат
– Какой живучий мальчик, – томно похвалила Лиза. – Через неделю, судя по всему, уже автомат держать сможет.
– Наш хирург, между прочим, тебе руку спас, – заметил Костя. – По всем раскладам, ампутировать надо было. Ваши хреновы лекари никуда не годятся…
– Щщакалы! Все умират будит!!!
– Я говорил уже, мы вышли на след, – сообщил Костя, устанавливая видеомагнитофон. – Сейчас мы тебе прокрутим запись. А ты скажешь, нет ли здесь знакомых тебе личностей. Может, узнаешь…
– Бараны!!! – внёс разнообразие юный мститель. – Бараны!!! Они маска был. Какой такой запис, баран? Кому узнат, дурак?!
– Смотреть не надо, – не реагируя на оскорбления, пояснил Костя. – Наоборот, закрой глаза и слушай. Представь себе, как всё было в тот день, обстановку…
– Бараны! – не так уверенно буркнул Умар. – Зачэм сэрдцэ трэвожишь? Все – убиват!!!
– Я понимаю, это тяжело, – сочувственно вздохнул Костя. – Но если хочешь помочь нам найти своих обидчиков, придётся потерпеть. Не смотри на экран, это будет отвлекать. Закрой глаза, сосредоточься, слушай. Ну, поехали…
Далеко ехать не пришлось. На первой же реплике ныне покойного Сани «Давай, давай – двинь речь!» Умар всем телом развернулся к телевизору, напрягся и впился взглядом в экран.
– Собака!!! Это он, он! Так гаварыл: «Давай, давай»! Адэжда снимат заставлял…
– Не торопись, ещё слушай, – Костя прокрутил запись и включил фрагмент, в который краем попала реплика прапорщика Коли, отправлявшего посыльного солдата за кем-то из долго отсутствующих собутыльников.
– Этот тоже был! – уверенно воскликнул Умар. – Мащина кузов загонял! «Бегом, я сказал!» – так кричал!
– Мы бараны? – уточнил Костя, останавливая запись.
– Саламбек дом продават… – заторопился Умар, нездорово сверкая глазами. – Все баран продават. Все оружье продават! Тебе все деньги дават. Отдай нам этот щакалы!
– Если бы они были живы… я бы подумал над твоим предложением, – очень серьёзно сказал Костя. – Отдыхай, не напрягайся. А нам нужно найти реального организатора этой дрянной провокации…
– Эксперимент удался, – подвёл итог визита Иванов. – Но что нам это даёт? Имеем двух соучастников. Оба мертвы. Имеем инфо: покойный Саша владел камерой, приобретённой явно не на трудовые доходы. Имеем ряд вещественных доказательств… Которые ещё нужно идентифицировать. Вот и всё. По нашему основному вопросу не продвинулись ни на шаг… Кстати, насчёт соучастников. Ты с тутошним патологоанатомом
– А как же, – оживился Костя. – Михалыч. Занимательный дядечка. Большой любитель выпить, философ и собиратель железа.
– Железа?
– Ну, пули, осколки… Мания у него – коллекционирует.
– Понятно… Навестим? Раз уж пришли…
– А смысл? Водки у нас нет.
– Смысл есть, – подмигнул Иванов, вытаскивая из кармана плоскую бутылку, наполненную кизлярским халявным коньяком. – Тут Глебыч некую идейку подкинул мимоходом…
– Ну, вы запасливый, полковник, – удивился Костя. – Тогда пошли, попробуем пообщаться. Хотя, полагаю, с утра это будет несколько проблематично…
Патологоанатом Михалыч был утренне хмур и неприветлив. Гостей принял неприязненно, но к коньяку отнёсся душевно.
– Ага! – Опустошив в девять ровных бульков трехсотграммовую бутылку, Михалыч блаженно зажмурился, оплавил зажигалкой кусок сахара, похрумкал, пожевал губами и разрешил: – Ну, рассказывайте.
– Вот эти два трупа… – начал было Иванов.
– Голубчик, у меня ежедневно – десятки трупов. – Михалыч водрузил на нос очки и потянул к себе журнал учёта. – Давай конкретнее.
Иванов быстренько обрисовал, какие именно трупы его интересуют.
– Смотрел, – кивнул Михалыч. – Справки писал. Нормальные трупы, чистенькие.
– В смысле – «чистенькие»?
– В смысле – без разворотов, отрывов и грязи, – пояснил Михалыч. – Восстановительный туалет делать не пришлось. Помыли, одели в новые «комки» и отправили. Хорошенькие такие «двухсотые»…
– Меня интересует, от чего они умерли. – Иванов едва заметно поморщился – его несколько покоробило такое утилитарное отношение врача к покойникам.
– Отчего… Хм! Отчего и все остальные. От войны. – Михалыч усмехнулся и покачал головой. – «Отчего»! Когда машина наезжает на мину, люди в кабине умирают.
– Не обязательно, – возразил Костя. – Это как попадёт. Бывает, что и выживают.
– Бывает, бывает, – послушно закивал Михалыч. – Всякое бывает, голубчик… Но не в этот раз. В этот раз – увы…
– Ну, понятно… – Иванов почесал затылок. – Видимо, зря побеспокоили…
– Нет, не зря, – Михалыч плутовато подмигнул. – Раз уж интересуетесь, намекну: у обоих были сломаны шейные позвонки. Причём весьма характерно…
– Это что значит? – насторожился Иванов. – Это что – аномалия?
– Нет, отчего же, такое случается. – Михалыч пожал плечами. – Сильный удар, черепом об кабину… Гхм… Бывает, в общем. Но вот у этих… У этих совершенно однообразные поломы. Один в один. Вот этого – уж извините, при подрыве двоих на одной мине не бывает. Разное месторасположение, разное воздействие…
– Вывод? – Иванов принял позу охотничьей собаки, обнаружившей дичь.
– Вывод – кто-то свернул хлопчикам головёнки, а потом взорвал. – Михалыч зевнул. – Но это – из области моих личных заключений.