Приказано убить (сборник)
Шрифт:
Я похлопала по рулевому колесу. Давай газуй, старушка. Покажи, на что способна. А ну-ка, жми, крошка!.. Что из того, что ты стоишь на сорок «штук» дешевле, ведь ты же от этого не хуже?.. «Шеви» возмущенно задрожал, но выжал сто сорок и сократил дистанцию между мной и «мерсом».
Тем временем «бьюик» продолжал гнаться за мной на расстоянии примерно тридцати метров. Мой револьвер по-прежнему лежал в «бардачке», но я не могла себе позволить хотя бы на миг оторвать пальцы от руля, чтобы достать его. Хотя было уже очевидно, что дорожно-патрульная служба не даст всем троим далеко уехать на такой скорости.
Я
Затормозив у светофора, я сняла с цепочки ключик от «бардачка». При следующей краткой остановке я открыла его, выхватила револьвер и сунула в карман пиджака.
Хамфрис обитал в Баррингтоне, а это – добрых пятьдесят миль от центра Чикаго. Дик гнал машину с такой скоростью, что мы преодолели расстояние за рекордно короткий срок и вскоре уже подъезжали к коттеджу Хамфриса. Дик свернул на малую дорогу, ведущую прямо к дому, а я и «бьюик», не сбавляя хода, проехали мимо. Едва «мерседес» скрылся из виду, «бьюик», газанув, сделал полный резкий разворот и, объехав, меня, повернул в обратную сторону, к шоссе.
Я остановила машину и замерла, уронив голову на руль; руки противно дрожали, мне необходимо было поесть. За целый день – ни крошки во рту. Казалось, что изматывающие перипетии сожгли весь сахар в моей крови. Будь у меня напарник, я послала бы его за едой, а сама осталась бы в засаде. Но факт оставался фактом: пришлось рискнуть и отправиться на поиски ближайшей закусочной. Я наткнулась на придорожный буфет, взяла двойной гамбургер, стаканчик шоколадного крема и картофельные чипсы. Поглощенная пища властно повелевала не двигаться, выспаться.
Я пробормотала нечто вроде того, мол, дело есть дело и, поборов сонливость, вернулась к жилищу Хамфриса. У него был большой участок земли. Укрытый пышными кронами особняк с дороги был едва различим. В темноте виднелся лишь кусочек облицованного туфом фронтона, освещаемого фонарем. Я свернула в небольшую аллейку и стала ждать. Сама не зная чего. Развалилась на сиденье, закрыла было глаза, но тотчас открыла, видимо, оттого, что появилась машина с зажженными фарами. Это был черный «бьюик». В темноте освещая себе дорогу, он направлялся к шоссе. Я озябла, все тело напряглось до предела. С большим трудом удалось развернуть «шеви» и догнать «бьюик», когда тот уже сворачивал на магистраль. Через несколько миль я догадалась, что мы держим путь в госпиталь. Я поубавила ход: какой смысл покупать билет, если фильм давно и хорошо известен, а кроме того, я отнюдь не претендовала на первую премию в авторалли...
Часы на автомобильной панели показывали полночь, когда я подкатила к гостевой стоянке «Дружбы». Приближаясь к воротам, я не вынимала руку из кармана, где лежал револьвер. Внимательно, очень внимательно осматривала вереницы автомобилей, но «бьюика» среди них не было.
Ярко, освещенные пустые холлы были знакомы так же хорошо, как мой собственный офис. У меня создалось полумистическое ощущение, что вот-вот смотритель здания вскочит со своего стульчика, дабы поздороваться со мной, а стайка медсестер подбежит проинформировать о состоянии таких-то и таких-то больных.
Нет... Никто не заговорил со мной, пока я шла по коридорам административного крыла. Правда, на этот раз дверь не была заперта на ключ. Я осторожно приоткрыла ее: холл был пуст. Медленно пошла вперед, прислушиваясь, но не слыша ни единого звука. Ручка двери «предбанника» Джеки тоже повернулась свободно. Лампочка не горела, однако огни автостоянки отбрасывали внутрь помещения яркие блики, так что мебель была хорошо различима. Из-под двери кабинета Хамфриса струился свет, хотя трудно было сказать, был ли там кто-нибудь.
Сдерживая дыхание, я медленно повернула ручку и слегка приоткрыла дверь, стараясь сделать это так, чтобы она не скрипнула. Щель не давала возможности разглядеть что-нибудь в офисе, зато теперь он хорошо прослушивался. Кто-то хриплым голосом произнес:
– Нам ведь что интересно, братец? Нам интересно, что ты там болтаешь легавым. Плевать мы хотели на твоего кореша доктора, плевать нам на то, что он наговорил. Он сдох, с него взятки гладки. Но мой стукач сказал, что ты показываешь на меня. Ну-ка, расскажи мне об этом...
Это был Серджио, я узнала бы его голос из тысячи при любых обстоятельствах. Я лихорадочно рассуждала: разумеется, следовало дать знать полиции. Но, во-первых, было бы трудно заставить их прислушаться ко мне, не говоря уже о том, что вряд ли удалось бы убедить их нагрянуть бесшумно, без литавров и фанфар, словно при Втором Пришествии. Во-вторых, мою голову сверлила мысль: почему Хамфрис приехал для встречи с Серджио именно в госпиталь, вместо того чтобы уладить все по дороге, в каком-нибудь укромном местечке? И если в «бьюике» был Серджио, почему он не убил меня, когда я спала, уронив голову на руль?..
Тут послышался голос Хамфриса:
– Вот уж не знаю, кто ваш информатор и почему он так осведомлен в этой истории. Но могу вас заверить, что я полиции ничего не сказал. Судите сами: они же меня отпустили.
Кто-то ударил его, он застонал. А может, они с силой выкручивали ему руки, чтобы он был пооткровеннее и рассказал то, что им хотелось от него узнать.
– Я же не вчера родился, приятель. Тебя выпустили не потому, что ты не проходишь по делу об убийстве. Легавые отпустили тебя, потому что ты им сказал то, что они желали услышать... И они будут на седьмом небе, если какая-нибудь мелкота возьмет убийство на себя, а шикарный деляга-богатей сорвется с крючка... Усек?
– Я думаю, – заявил Хамфрис, – что мы могли бы поговорить лучше, если вы уберете нож от моей шеи. – Надо было отдать Хамфрису должное: он не терял хладнокровия под нажимом и продолжал: – Видите ли, у нас есть одна проблемка. Что там ни говори, но убили Малькольма Треджьера вы, а не я.
– Может, убили, а может, нет... Но даже если убили, так ведь по твоему приказу. А это означает пособничество в убийстве. И тебе по, такому обвинению намотают столько лет... Страшно подумать! И уж ты поверь, мы тебя с собой потащим, если пойдем ко дну. Ну а кроме всего прочего, есть еще один пустячок – Фабиано. Мой человек. Да-да, братец. Это ты его замочил. В тебе совесть есть? Это подобные тебе, шикарные деловые, так поступают с несчастными дурачками... Ну вот. Прежде чем опять будешь о чем-нибудь толковать с легавыми, заруби себе на носу: мы в кусты прятаться не будем, мы за тебя не в ответе!