Приказано влюбить
Шрифт:
Одни, два, три, четыре, пять, шесть, семь... двенадцать...
Да, всё далеко не просто...
Что он делал с тобой, Подарочек? Что творил с тобой этот грёбаный Джон, что ты даже имя его произнести боишься? Да и имя-то, скорее всего, фальшивка...
- Женя...
Сабитова продолжала поглаживать его. Подушечками пальцев, ногтями, а потом снова подушечками... По коже побежали мурашки, и она улыбнулась.
Приятно, видать. Кто ж не любит, когда спинку чешут? Все любят. Исключений нет.
Поцеловать бы его. Коснуться
Но она должна... Она обязана и дальше делать Евгению больно. Опасными несвоевременными вопросами бередить незажившую рану.
Потому что имелся уговор. Уговор с Котовым...
"Если упущу возможность сейчас, потом к разговору о Джоне фиг вырулишь, - подумала Ленара, сжимая волю в кулак.
– Надо ковать чёртово железо. Горячее не станет".
- Он был там... в Чечне...
– аккуратно спросила она, - этот Джон?
Молчание. Кивок. Тихонов даже не повернулся.
Да уж. Мало приятного в прогулках по краю. Вот сейчас одно неосторожное слово, и всё полетит в тартарары.
Ох, не цените вы меня, Николай Степанович. Совсем не цените!
Сабитова вздохнула и решилась на крайнюю меру. Особый приём в психотерапии. Серпом по яйцам называется.
- Ты хотел бы, чтобы он ответил за всё?
Приём сработал на все сто. Женя развернулся и уставился на неё. Ошарашенный, сбитый с толку. Он выглядел, будто его охреначили по затылку пыльным мешком.
- Ч-что?
Похоже, её предложение неудобоваримо раскорячилось в истерзанных мозгах.
- Чтобы он ответил за всё зло, - повторила Ленара, понизив голос, - которое сотворил с тобой и, возможно, с другими пленниками.
Тихонов нервно сглотнул, и она продолжила:
- Если Джон, как ты говоришь, плохой и опасный человек, его надо остановить. Обязательно надо остановить. Иначе пострадают невинные люди.
Евгений опустил глаза. На скулах парня заходили желваки.
- Хазмат и Джон - преступники, Женя.
– Она чувствовала, что вот-вот ухватит нужную нить. Главное - не переборщить.
– А всякое преступление должно быть наказано. По всей строгости закона.
Он вдруг вскинул голову и встретился с ней взглядом.
- Но как...
– прошептал он.
– Как я могу... я же... я...
Пришлось постараться, чтоб ни один мускул на лице не дрогнул.
Сраный Котов со своими сраными условиями! Радуйся, собака. Дело сделано.
Сабитова проглотила вставший в горле ком и выдавила улыбку.
- Мой дядя...
– начала она, ни к селу ни к городу вспомнив Пушкина с его Онегиным, чей дядя самых честных правил.
– Мой... брат моего отца занимает солидный пост в серьёзной спецслужбе. Пару дней назад я узнала, что они работают... работают с делом Хазмата-Скотобоя. Хотят упечь гада и его прихвостней за решётку. Для
- Я согласен, - выпалил Тихонов, прежде чем она успела озвучить вопрос.
Полковник ответил не сразу. Звонить пришлось дважды.
- Да?
– хрипло рыкнул в трубку.
- Вы сделали то, что я просила?
– Ленара обошлась без предисловий. У неё был хороший учитель.
- Прицепилась, как репей, - буркнул Николай Степанович.
– Сказал же, всё будет. Обеспечим твоего героя и жильём, и работой. Лично проконтролирую.
- Мне нужны гарантии.
- С каких пор тебе мало моего слова, девочка?
– хмыкнул шеф, и Сабитова тут же представила змеиную полуулыбку.
- Папа учил, что верить на слово дурной тон, - парировала она и чиркнула зажигалкой.
- А вот батю не приплетай, - осадил Котов и стальным голосом дожал: - Ты при исполнении, Ленара. И говоришь со старшим по званию. Не забывайся, или это плохо кончится. И для тебя, и для клиента.
- Разрешите доложить, товарищ полковник, - выцедила она, скрипнув зубами.
- Так-то лучше, - отозвался Николай Степанович.
– Докладывайте по форме, лейтенант.
- Евгений Тихонов готов сотрудничать, - отрапортовала Сабитова.
– Мы ждём вас завтра в полдень.
=35. Старший сержант Евгений Тихонов
Он напоминал какого-то зверя. То ли зубра, то ли медведя, то ли Ивана Поддубного [1]. Мощный, плечистый с широченной грудной клеткой и шеей, как у быка. Если и имелось у Лениного дяди хоть какое-то сходство с племянницей, то это манера кривить губы на одну сторону.
К его приходу Женя готовился основательно: сто пятьсот раз прокрутил в голове, как себя вести, что говорить и делать. Поэтому, как только комодообразный родственник втиснулся в кухню, Тихонов поднялся ему навстречу и протянул руку.
- Евгений, - представился он.
Здоровяк бросил короткий взгляд на Лену и пробасил:
- Николай Степанович.
Ладонь утонула в гигантской пятерне. Пожатие вышло крепким и по-деловому коротким.
- Николай?
– Женя нахмурился.
– Вы же брат Лениного отца, верно?
- Допустим.
– Дядя глянул исподлобья. Мрачно, цепко и не слишком дружелюбно.
- Странная, однако, у ваших родителей фантазия.
Варина подруга издала какой-то малопонятный звук: нечто между фырканьем и хрюканьем. Николай Степанович сурово посмотрел на племянницу, и та, деликатно кашлянув, занялась чаем.
- Это к делу не относится, - отрубил дядя, уселся и сцепил пальцы в замок. На толстых фалангах росли чёрные волосы.
"Ну и мутный же ты тип, дядя Коля", - подумал Евгений, разглядывая эти мохнатые сардельки, но соображения свои решил оставить при себе.