Приказано выжить!
Шрифт:
– Таких найти надо, кто сам мастером стать не сможет по бедности, или кто от разорения убегал и всё бросил. Да мало ли… - Махнул я рукой.
– Было бы желание. Это я тут чужой, вот только сейчас народ присматриваться ко мне начинает. Нет у меня времени ждать, пока они присмотрятся, поверят, потом поздно может быть.
– Думаешь, придут варяги?
– Думаю, придут. И бежать от них я не хочу… Как не хочу и голову свою сложить по глупому.
– Хорошо, поеду в городище, бросим клич по земле. Может, кто и откликнется… И ещё вопрос - когда пойдём место под храм искать?
– Подождём. Снег растает, ледоход пройдёт, тогда и сходим на место.
– Ты что, знаешь, где тот камень лежит? Откуда?
– Был я на том месте и камень этот видел. Только где нам людей взять на строительство?
– Для такого дела люди всегда найдутся, потом они и к тебе помогать придут.
– Тогда ждём, когда вода спадёт. Согласен?
– Согласен.
Вот так мы и поговорили к общему удовольствию. Я получил поддержку от Яромира, и лишний раз убедился, что всё делаю правильно. А Яромир получил от меня уверенность в будущих поисках. Хорошо ещё, что не стал спрашивать, почему мы с ним осенью туда не сходили. Хотя, видимо, просто время тогда не пришло.
После разговора забрал свои ножи, арбалет с болтами, и до ужина тренировался в стрельбе и метании из разных положений. Вволю настрелялся по корзинам с песком так, что даже заработал мозоли на пальцах от тетивы. Хорошо бьёт, но хотелось бы ещё мощнее. А это лишний вес. Но утяжелять арбалет не хочется. И хочется, и колется… Хотя, всё-таки придётся сделать десяток тяжёлых и мощных - пригодятся. Вот и поставлю задачу мастеру, пусть лишний раз задумается, как одному везде успеть.
Пошёл, затопил баню, скоро мне это не по чину будет, так хоть сейчас душу отведу. Проверил воду в баках и просто сидел и отдыхал, наблюдая отрешённо, как по стенам прыгают огненные блики от огня в печке. Даже светильник не стал зажигать. Да, Головня всё-таки сделал светильник, и теперь у нас нет лучин, перешли на жировики. Потихоньку начали их продавать на торгу, и отбоя от желающих нет.
Истома сделал десяток тачек и в следующий раз поедет на торг с Головней, попробует выставить на продажу одну. Посмотрим, что из этого выйдет.
Подкинул дровишек в печку и тут меня потревожили. Ввалились Головня с Истомой, Любава с Миленой и Изяславом за компанию. Чувствую, на улице ещё остались наши дружинники и вся печная бригада.
Любава кивнула Милене, и та начала споро накрывать на стол, вытаскивая из корзин всякие вкусности. Понятно, кто у них старший. Впрочем, так и должно было быть. Махнул рукой всем, чтобы усаживались. Головня зажёг светильники, и стало светло. Рассеялся сумрак, а тёмные тени заполошно заметались по углам. Тут и Яромир подошёл. Молодец какой, чуйка у него железная, вон как перемены чует. Степенно расселись, только Головня остался на ногах. Видимо, ему первому слово дали.
– Боярин, обдумали мы твоё предложение, посоветовались друг с другом, Яромира спросили. Решили сказать, что принимаем твоё предложение, и согласны со всем. Ещё хотим поклониться поясным поклоном за всё то, что ты для нас делаешь.
И, кланяется. И остальные - где сидели, там встали и поклонились. А Яромир доволен, как кот - сидит, жмурится. А, может, ему дым от светильников в глаз попал, а я тут наговариваю.
– Ну-ка, выпрямились все! Знаете же, что не люблю поклонов. Ещё раз кого увижу, кланяющегося, выгоню к чёртовой матери!
– К какой матери?
– Ехидно влез Яромир.
– Ты, боярин, не серчай на нас, это мы тебе уважение наше выказали, потому как понимаем, что ты нам предложил.
– Продолжил Головня, выпрямляясь.
– Принимаем твоё предложение с великой благодарностью, о чём сами будем помнить всегда и детям своим накажем.
– Яромир, скажешь напутственное слово?
– Обратился к волхву.
Что, не ожидал? А не будешь ехидничать. Вот теперь давай, отдувайся, служитель культа.
Видимо, что-то такое удалось прочитать на моём лице Яромиру, потому что очень уж грозно он нахмурился в мою сторону. Да и ладно, всё равно я прав.
Волхв отделался общими фразами, но и в них сумел выразить полную поддержку нашим начинаниям, как со своей стороны, так и со стороны наблюдающих за нами богов. Ну и отлично. Раз боги с нами, значит, кто тогда против нас? Вот об этом я и сказал, заработав уважительный взгляд волхва. Поблагодарил всех присутствующих, и предложил подкрепиться, пока вкусности не пропали. Да и дровишек подкинуть не мешало бы…
Разрядив, таким образом обстановку, дальше у нас пошёл простой трёп, где все были довольны, говорливы и веселы. В конце концов, я всех отправил в избу, так как пора было идти париться. Изяслав остался со мной, видимо ещё что-то хотел сказать. Впрочем, я догадываюсь, что именно. И догадался я правильно, десятник, или уже полусотник, переговорил со своими подчиненными о моём предложении и получил горячее одобрение этим начинаниям. Опередив его, сказал, что все вопросы о денежном содержании мы будем решать тогда, когда у нас будут сформированы полные десятки. И, коли уж мы начали реформу нашей дружины, значит, на этом мы не остановимся и пойдём дальше. Тут десятник завис, и я отправил его на улицу рассказать своим подчинённым все перипетии нашего разговора, пока они там совсем не вымерзли. Потом, мол, обо всём договорим.
Наконец-то оставшись в одиночестве, я пошёл в парную.
Результаты моих начинаний не замедлили сказаться. Но, по правде сказать, в основном благодаря участию и поддержке Яромира. Приехав на торг, они с Изяславом быстро ушли и, пока Головня с Истомой были заняты продажей своего товара, прочесали всё городище. Каким-то чудом перехватили беженцев из разорённого граничного поселения, и, уплатив хозяину харчевни долги за их проживание, привели этих отчаявшихся людей к нам. Так у нас стало на шесть семей больше. Повезло Головне - среди этих бедолаг оказался кузнец, и мастер сразу же взял его под своё крыло. Ещё одна семья была из потомственных гончаров. Глава этого семейства, Поревит, сразу же бросился в глаза своими красными, заветренными руками. А остальные семьи были из охотников, и только благодаря им и их лукам, беженцам удалось оторваться от преследователей и скрыться в лесу. На мой вопрос, неужели в городище не нашлось места опытным мастерам, последовал короткий ответ, расставивший всё по своим местам:
– Своих в городище хватает. Чужие тут не ко двору.
В нашей дружине сразу стало на четыре опытных стрелка больше. Добавилось учеников у Истомы - молодые ребята с удовольствием ухватились за представившуюся возможность выучиться ремеслу. Новый кузнец раньше работал со своим сыном, передавал ему навыки. Так что Головня и тут остался в выигрыше.
Женщины и девчата попали под крыло Любавы и у нас, наконец-то, появились поварихи и прачки. А то уже Любава с Миленой начали зашиваться - и еду сготовить, и постирушки устроить на такую ораву, и за порядком-чистотой смотреть…
Хозяйство начало разрастаться, появилась разная скотина и птица. Обязательным становилась отложенная постройка скотного двора.
После того, как мы приняли первых беженцев, к нам потянулся тоненький ручеек людей.
Наконец-то можно было вздохнуть свободнее. Дружина разрасталась и уже стала насчитывать почти два с половиной десятка. Изяслав усиленно гонял новобранцев, пытаясь за короткий срок сделать из них хоть какое-то подобие бойцов.
С приходом оттепели, еле дождавшись таяния снегов, приступили к возведению тыловой стены с примыкающими к ней мастерскими.