Прикладная некромантия
Шрифт:
— Больной! — В его голосе слышалась едва сдерживаемая истерика.
Скотина я все-таки… У нас у обоих горе, а я навешиваю на него еще и свои проблемы не то с раздвоением личности, не то… с проявлением моей истинной и не слишком приятной природы.
— Ты даже не представляешь, насколько… Я же вас убить хотел! Ты понимаешь?! Вас с Анджеем! Своих друзей! Единорог Трижды Светлый… Ты даже не понимаешь…
Так хотелось рассказать. Все. Как это страшно, когда словно из ниоткуда приходят знания… Когда руки будто бы сами двигаются… Когда понимаешь, что все эти терзания «смогу — не смогу», которыми мучаются все студиозусы нашего факультета, для меня
— Что у тебя крыша едет? Что ты некромант куда больше, чем все остальные? Что для тебя кровь послаще любого зелья? — полушепотом спросил меня Рем. — Так я это и прежде знал. Я же не Анджей, который даже чирей на собственной заднице не заметит. Я уже давно все понял.
Я уставился на друга в полном изумлении. Он правда заметил? Понял?.. И никому ничего не сказал. Даже мне. И сколько же еще таких «глазастых» вокруг меня?
Но если Рем все это время знал, то как у него хватило духу находиться рядом со мной? И почему он не предупредил остальных? Ведь я опасен. Мать и бабушка и прежде говорили, что я могу причинить вред окружающим, но я, дурак, не верил им, считал, они перестраховываются. Никто никогда не верит, если о нем говорят плохое. А мне пришлось принять как данность: я чудовище. В полном смысле этого слова.
— Ты что, не понял?! Я вас убить хотел! — попытался я донести до Рема простую и очевидную истину.
Впрочем, тот не особо впечатлился.
— Не убил же. Так что заткнись и живо приведи себя в порядок. Карающим и наставникам скажем чистую правду: ты что-то почувствовал и пошел. И никаких баек про кровавое безумие и прочую ерунду.
— Это не ерунда, — тяжело выдохнул я. — Я и правда… опасен.
— Заткнись, Келе. Пока ты никого не пришиб. За три года. Хотя, Единорогом клянусь, вывести тебя пытались многие. Так что прекрати истерить. Нам тут еще работать.
— Ты сдурел?! Какое работать?! Это же Релька!
— Именно. Релька. А ты лучше других сможешь понять, что тут произошло. Поэтому ради нашей Рельки приходи в себя как можно быстрее. Того гада, который это сделал, надо убить. Я хочу в этом поучаствовать.
— Я тоже, — прошептал я.
— Ну вот и отлично, — стиснул мои плечи до боли Рем. — Мы сможем. Мы спасем друзей. Рельку не сумели спасти, но больше нам нельзя ошибаться. Надо только постараться.
К тому моменту, когда на поляну явилась толпа, состоящая из наставников и стражей, я уже был в состоянии обычной истерики. Для того, кто только что обнаружил тело погибшего друга, вполне нормальное состояние. Безо всяких инфернальных оттенков или намерения покаяться в дурных наклонностях. Рука у приятеля тяжелая и быстро возвращает здравомыслие.
Преподаватели бегали, мельтешили, что-то обсуждали, кричали… И ничего не могли сделать. Среди них был только один некромант, наш декан. Он держался в стороне, не суетился и не проявлял ни малейшего интереса к ситуации. Было такое ощущение, что ему глубоко наплевать на произошедшее. Остальных не привлекли: то ли побоялись, что начудят, то ли подозревали кого-то с факультета. Логично. Труп в крови с явными признаками некромантского ритуала. Кого еще можно обвинить, кроме мастеров смерти?
Из-за спин старших маячила напряженная и несчастная физиономия Анджея.
Инга…
— Ремуальд! — подошел к нам ректор. — Вы можете объяснить, что тут произошло?
Он казался растерянным и взволнованным. Неудивительно.
— Нет, милорд, — покачал головой друг. — Мы…
Казалось, все в этот момент замерли и уставились на нас.
— Наткнулись? — нахмурился глава Академии. — Но поляна находится в стороне от тропы. На нее нельзя просто «наткнуться».
Я понял, что отмалчиваться и дальше, сваливая все на Рема, не стоит, это будет выглядеть слишком подозрительно.
— Когда мы возвращались, я… почувствовал что-то, — с трудом выдавил я, все еще чувствуя во рту привкус рвоты. — И мне захотелось пойти сюда. Будто меня звали… А Рем и Анджей пошли за мной.
Интересно, как себя чувствует жертва перед смертью? Казалось, меня просто распяли взглядом, а потом еще и препарировали, чтобы посмотреть, как устроена чудная тварюшка по имени Эльдан. Тут же захотелось поменяться местами с умершей Релькой и не чувствовать всей этой подозрительности, напряженности, страха. Они боялись. Смешно. Ремуальд знал почти все и готов был принять меня даже чудовищем, а эти маги, которые и о сотой доле моих «особенностей» не знают, глядят на меня как на бешеного зверя. И я тоже боялся их. Когда ужас от того, что со мной произошло, немного поутих, жить захотелось с удвоенной силой, стало быть, надо врать, что я совершенно белый и пушистый.
— Почувствовал? — переспросил ректор. — Как почувствовал? И что именно?
Дракон… Если бы я еще знал, что почувствовал. Нет, та тварь, что привела меня к телу Рельки, все прекрасно понимала и могла объяснить, но вряд ли кто-то обрадуется, если она займет мое место, чтобы подробно отчитаться о произошедшем. А третьекурсник Эльдан, то бишь я, чувствовал себя как умная собака: понимал все, но вот сказать ничего не мог.
— Это… не объяснить. Просто почувствовал. Почувствовал смерть.
Вранье. Почувствовал я сперва удовольствие. Огромное удовольствие и жажду… Как какой-то упырь. Я сошел с ума от запаха крови и смерти.
— Все ясно, — кивнул ректор. — А что вы можете сказать о теле?
— Милорд! — встрял появившийся будто из ниоткуда мэтр Райхэ. — Юноша и так потрясен смертью своей соученицы. Не считаете ли вы, что для него будет чрезмерным испытанием еще и обследовать труп?
— Я вполне понимаю, каково состояние Эльдана, но мы не можем привлечь никого иного, кроме него и студиозусов Инвэрса и Варховича. А из этих троих больше всего нам может поведать именно Эльдан.
Что тут происходит? Я изумленно взглянул сперва на ректора, затем на мэтра Райхэ.
— Почему? — растерянно спросил я. — Почему вы не привлекли компетентных магов?
— Потому что за них не ручались Карающие. А ритуал, несомненно, относится к некромантии.
Я ощутил, что у меня вот-вот лопнет голова. Бред. Полнейший. Во-первых, поручительство Карающих. Они видели нас впервые в жизни, не допрашивали, ничего не делали, но почему-то решили, что мы не причастны. Во-вторых, обвинять в произошедшем мастеров смерти… Это же глупо. Некроманты в качестве жертв ничем не отличаются от иных магов. Совершенно ничем. Да и наличие магического дара тоже для жертвы необязательно. А профессиональная солидарность вяжет нас покрепче цепей. Еще с первого курса в голову будущим некромантам вбивают, что мир нас очень не любит, следовательно, надо держаться вместе ради выживания и не трогать собрата по ремеслу. Нет, наши порой Убивают друг друга, но по субъективным причинам вроде «ты у меня девушку увел» или «мне твоя должность нужна». И уж точно ни у кого не хватит ума зарезать коллегу для проведения ритуала.