Приключение Эллери Квина
Шрифт:
— В моей комнате комод стоит между двумя окнами.
Он услышал за спиной взволнованный голос девушки:
— Папа! Комод ведь не стоял там… когда мистер Макгаверн был жив!
— Странно! — с удивлением пробормотал Скотт.
— Но в ночь убийства комод находился там же, где теперь?
— Ну… да, — озадаченно ответила Айрис.
— Да, теперь я припоминаю, — нахмурился коронер.
— Отлично. Есть над чем работать.
Подойдя к комоду, Эллери отодвинул его от стены, опустился на колени и стал обследовать стену дюйм за дюймом, пока не обнаружил странную вмятину в штукатурке примерно на расстоянии
Когда Эллери поднялся, на его лице было написано разочарование. Он вернулся к двери.
— Не слишком много… Вы уверены, что с ночи убийства здесь ничего не тронуто?
— Могу поручиться, — ответил Скотт.
— Хм! Кстати, я вижу, что многие личные вещи Макгаверна все еще здесь. Прингл тщательно обыскал комнату после убийства, доктор Додд?
— Да.
— Но ничего не нашел, — добавил Скотт.
— Вы уверены? Совсем ничего?
— Ну, мы все были здесь, когда он делал обыск, мистер Квин!
Эллери улыбнулся, окидывая помещение внимательным взглядом:
— Я не хотел вас обидеть, мистер Скотт. Пожалуй, я пойду к себе в комнату и поразмышляю об этой загадочной истории. Ключ я оставлю у себя, доктор.
— Конечно. Если вам что-то нужно…
— Сейчас ничего. Где вас искать в случае надобности?
— В моей приемной на Мейн-стрит.
— Превосходно. — Устало улыбнувшись, Эллери повернул ключ в замке и зашагал по коридору.
Войдя в свою прохладную комнату, он лег на кровать, заложил руки за голову и погрузился в раздумье. В доме было тихо — только за окнами чирикала малиновка и жужжала пчела. Напоенный сладким ароматом ветерок с холмов шевелил занавески.
Один раз в коридоре послышались легкие шаги Айрис, а снизу донеслось ворчание Майкла Скотта.
Минут двадцать Эллери лежал, покуривая, затем вскочил с кровати, подошел к двери, открыл ее и прислушался… Все было спокойно. Осторожно выйдя в коридор, он на цыпочках приблизился к двери комнаты убитого, отпер ее и вошел, закрыв за собой дверь на ключ.
— Если есть хоть какой-нибудь смысл в этом нелепом мире… — пробормотал Эллери, подойдя к плетеному стулу, на котором ранее сидел мертвый Макгаверн.
Опустившись на колени, он внимательно обследовал переплетения тростника на спинке, но ничего не обнаружил.
Нахмурившись, Эллери поднялся и начал бродить по комнате, выпятив нижнюю губу, сутулясь, как старый горбун, и изо всех сил напрягая зрение. Он даже опустился на колени, осматривая пол перед мебелью и под кроватью, действуя словно сапер на ничейной земле. Однако затраченные усилия не принесли результатов. Поморщившись, Эллери отряхнул пыль с одежды.
Когда он возвращал на прежнее место содержимое корзины для бумаг, его лицо внезапно просветлело.
— Господи! Если это возможно…
Эллери вышел из комнаты, снова запер дверь и быстро прошелся взад-вперед по коридору, прислушиваясь. Очевидно, поблизости никого не было. Поэтому без шума и без чувства вины он начал обыскивать комнату за комнатой.
В плетеном стуле четвертой комнаты Эллери обнаружил то, что рассчитывал найти, руководствуясь своими умозаключениями. И эта комната принадлежала именно
Проследив, чтобы в помещении все выглядело нетронутым, мистер Эллери Квин вернулся к себе, вымыл лицо и руки, поправил галстук, снова почистил одежду и с мечтательной улыбкой спустился по лестнице.
Застав миссис Гэнди и Майкла Скотта играющими в вист на веранде, Эллери усмехнулся про себя и направился в задние помещения нижнего этажа. Он нашел Айрис в просторной кухне поджаривающей на плите нечто, распространявшее довольно едкий запах. С разрумянившимися от жара щеками, в белом крахмальном фартуке она выглядела очаровательно.
— Ну, мистер Квин? — с беспокойством спросила девушка, отложив разливательную ложку и глядя на него серьезными, умоляющими глазами.
— Вы так сильно его любите? — печально вздохнул Эллери. — Счастливчик Роджер! Айрис, дитя мое, — как видите, я говорю по-отцовски, хотя испытываю при этом душевные муки, — мы прогрессируем. Могу сообщить вам, что перед молодым Лотарио [41] сейчас открываются более радужные перспективы, нежели этим утром.
— Вы имеете в виду, что он… О, мистер Квин!
Эллери сел на табурет, стянул засахаренное печенье с блюдца на столике, прожевал его, одобрительно улыбнулся и взял еще одно.
41
Лотарио — соблазнитель в пьесе английского драматурга Николаса Роу (1674–1718) «Искренне раскаявшийся».
— Ваше? Великолепно! Вы истинная Лукреция! [42] То есть я хотел сказать Пенелопа. [43] Если все образцы вашего кулинарного искусства находятся на таком уровне…
Внезапно девушка подбежала к ошеломленному Эллери, схватила его за руку и прижала ее к груди.
— О, мистер Квин, если бы вы только смогли… Я не осознавала, что так люблю его, пока он не попал в тюрьму! — Она вздрогнула. — Я сделаю все, что в моих силах…
Эллери быстро заморгал, ослабил воротничок, пытаясь выглядеть беспечным, и мягко высвободил руку.
42
Лукреция — легендарная знатная римлянка, павшая жертвой насилия и покончившая с собой.
43
Пенелопа — в греческой мифологии жена Одиссея, свято хранившая верность мужу во время его скитаний.
— Ну-ну, дорогая, я не сомневаюсь, что вы готовы на все, но не стоит так вести себя со мной, а то я кажусь себе Господом Всемогущим. — Он потер лоб. — Теперь слушайте, красавица. Кое-что вы можете сделать.
— Все, что угодно! — Ее глаза сияли.
Эллери встал и начал мерить шагами безукоризненно чистый пол.
— Прав ли я в своем предположении, что ваш Сэмюэль Додд всей душой предан своему делу?
Девушка уставилась на него:
— Сэм Додд? Он очень серьезно относится к своей работе, если вы это имеете в виду.