Приключение Эллери Квина
Шрифт:
ПОВЕШЕННАЯ АКРОБАТКА
Давным-давно, в инкубационный период человечества, задолго до появления метро, небоскребов и журнала «Верайети», когда мегатерий [5] бродил по лесам, Бродвей пролегал сквозь припорошенные снегом глыбы ледникового периода, а первый мюзикл только обдумывался каким-нибудь вислоухим, низколобым и волосатым импресарио, появился указ: «Акробат будет первым».
Почему акробат должен быть первым, никто не объяснял, но то, что подобная честь была сомнительной для каждого участника программы, в том числе для акробата, не оставляло сомнений. Даже на заре шоу-бизнеса понимали, что первый будет последним по числу аплодисментов. Во все века, при дворе монархов и на театральных
5
Мегатерий — ископаемый гигантский ленивец.
Хуго Бринкерхоф ничего не знал о причудливых свойствах его профессии. Ему было известно лишь то, что его отец и мать работали акробатами в странствующей труппе в Германии, что он обладал сильными и гибкими мышцами и что самое большое удовольствие ему доставляет зрелище сверкающей трапеции. Его трапеции, его Майры и снисходительных аплодисментов публики от Сиэтла до Окичоби Бринкерхофу было более чем достаточно.
Хуго очень гордился Майрой — маленькой и ловкой красивой женщиной, проворной как кошка и с похожими на кошачьи сонными зелеными глазами. Он познакомился с ней в офисе импресарио Брегмена, и сердце за великолепно развитой грудной клеткой подсказало ему, что это его женщина и его судьба. Именно Майра дала новое имя номеру «Атлант и компания», когда они поженились между третьим и четвертым представлениями в Индианаполисе. Именно Майра дралась когтями и зубами за лучшую рекламу. Именно Майра задумала и усовершенствовала их головокружительный финальный трюк. Гибкая фигурка Майры, вращающаяся на трапеции, и ее сонная улыбка сделали «Атланта и компанию» «акробатическим дивертисментом, приветствуемым от Восточного до Западного побережья», заработав им хвалебный абзац в «Верайети» и приведя их вместе с другими звездами, поставляемыми Брегменом, на лучшие арены.
Бринкерхоф — могучий Атлант — гордился тем, что все влюблены в его Майру. Никто не мог устоять перед ней. Баритон, участвовавший в музыкальном номере в Бостоне, чечеточник в Буффало, танцор в Вашингтоне… Были и другие: Текс Кросби — «поющий ковбой», Великий Горди — последователь фокусника Гудини, Матрос Сэм — комик. Они неделями выступали вместе в одной программе, и все обожали зеленоглазую Майру, а большой Атлант снисходительно улыбался и трепетал от глупой гордости перед их восхищением. Разве его Майра не была самой прекрасной женщиной и акробаткой во всем мире?
Но теперь Майра была мертва…
Той теплой весенней ночью тревогу поднял сам Бринкерхоф. Было пять утра, а его Майра до сих пор не вернулась в их комнату в театральном пансионе на Сорок седьмой улице. Он задержался с женой после заключительного представления в театре «Метрополь» на Коламбас-Серкл, чтобы попробовать новый трюк. Закончив репетицию, Бринкерхоф быстро переоделся и расстался с женой в их общей гардеробной. Он должен был встретиться с Брегменом и обсудить с ним условия нового контракта. Однако, придя в пансион, Бринкерхоф не застал там Майру. Он поспешил назад в театр, но двери уже заперли на ночь. Хуго ждал всю долгую ночь…
— Очевидно, она просто пошла побродить, приятель, — зевнув, промолвил дежурный лейтенант в полицейском участке на Западной Сорок седьмой улице. — Идите домой и ложитесь спать.
Но Бринкерхоф продолжал взволнованно жестикулировать.
— Она никогда так не поступала, — настаивал он со своим ужасающим немецким акцентом. — Я звонил в театр, но там никто не отвечает. Пожалуйста, капитан, найдите ее!
— Ох уж эти немцы! — вздохнул лейтенант, обращаясь к стоящему поблизости детективу. — Ладно, Болди, посмотри, что там можно сделать. Если она торчит в каком-нибудь притоне, дай этому верзиле разок в челюсть.
Болди и побледневший от тревоги гигант отправились на поиски и обнаружили театр «Метрополь» запертым, как и говорил Бринкерхоф. Было почти шесть утра, начало светать, и Болди затащил Хуго в ночной ресторанчик выпить кофе. Они ждали у театра до семи, пока не явился швейцар, старый Перк, и не открыл им двери. Пройдя за кулисы в гардеробную «Атланта и компании», они нашли Майру висящей на одной из водопроводных труб с грязной старой веревкой, крепкой, как стальной трос, обвитой вокруг ее хорошенькой шейки.
Атлант сидел неподвижно, стиснув голову руками, и смотрел на висевшее тело жены, походя в своем молчаливом горе на древнескандинавского бога.
Когда мистер Эллери Квин пробрался сквозь оживленно болтающую толпу репортеров и детективов за кулисы и убедил сержанта Вели, находящегося за закрытой дверью гардеробной, что он в самом деле тот, за кого себя выдает, то обнаружил своего отца, инспектора Квина, в душной комнатке перед группой взволнованных артистов и служащих театра. Было только девять утра, и Эллери негодовал сквозь зубы на нечуткость убийцы, вынудившего его подняться так рано. Но ни огромный сержант, ни маленький инспектор не обратили ни малейшего внимания на его жалобы, которые сразу же прекратились, как только Эллери бросил взгляд на то, что все еще свисало с трубы.
Исполинская фигура Бринкерхофа громоздилась на стуле перед туалетным столиком его жены. Глаза его покраснели.
— Я все рассказал вам, — бормотал он. — Мы репетировали новый трюк. Потом я пошел на встречу с мистером Брегменом.
Толстый импресарио кивнул.
— Это все. Я не знаю, кто… почему…
Басом sotto voce [6] сержант Вели перечислил разрозненные факты. Эллери еще раз посмотрел на мертвую женщину. Мышцы ее бедер и ног напряглись в трупном окоченении под трико телесного цвета. Зеленые глаза были широко открыты. Тело чуть заметно покачивалось в жуткой пляске смерти.
6
Вполголоса (ит.; муз.).
Эллери окинул взглядом присутствующих. Болди, участковый детектив, даже покраснел от неожиданной популярности у репортеров. Высокий, худой мужчина, похожий на Гэри Купера [7] и скручивавший сигарету рядом с Брегменом, «поющий ковбой» Текс Кросби, прислонившись к грязной стене, с суровой неприязнью взирал на Великого Горди. У Горди были напомаженные черные усы, ястребиный нос, черные глаза и длинные, оливкового цвета пальцы. Под усталыми глазами комика Сэма темнели круги — он выглядел так, будто нуждался в выпивке. А вот Джо Келли, администратор, явно в ней не нуждался — от него пахло как от пивоваренного завода, и он бормотал себе под нос какую-то пьяную ругань.
7
Купер, Гэри (Фрэнк Джеймс) (1901–1961) — американский актер.
— Сколько времени вы были женаты, Бринкерхоф? — спросил инспектор.
— Два года. Мы поженились в Индианаполисе, герр инспектор.
— До того ваша жена когда-нибудь была замужем?
— Nein.
— А вы раньше были женаты?
— Nein.
— У нее или у вас были какие-нибудь враги?
— Gott, nein! [8]
— Вы с ней были счастливы?
— Как два голубка, — пробормотал Бринкерхоф.
Эллери приблизился к трупу и посмотрел вверх. Запястья и лодыжки с напряженными венами были стянуты испачканными губной помадой полотенцами. Ступни болтались на расстоянии ярда от пола. У одной из стен стояла старая стремянка — взобравшись на нее, можно было легко перебросить через водопроводную трубу веревку и подвесить на ней тело.
8
Боже, нет! (нем.)