Приключение в Сьерра-Леоне

де Вилье Жерар

— Посмотрим, действительно ли это вездеход! — сказал он. — Пристегнитесь.

Малко обернулся. Машина их преследователей уже была недалеко. Внезапно «рейнджровер», казалось, погрузился в песок и резко замедлил ход.

Сжав челюсти, с татуировками, деформированными, вздувшимися от усилий мышцами, Билл Ходжес манипулировал сцеплением и коробкой скоростей, заставляя рычать двигатель.

— Святой Патрик! Потаскуха из господнего борделя! — ворчал он. — Не дайте мне пропасть.

С приводящей в отчаяние медлительностью «рейнджровер» начала

скользить боком, постепенно набирая скорость. Завоевывая метр за метром. Но этого было недостаточно. Вторая машина была всего в тридцати метрах.

Билл бросил Малко одну из винтовок.

— Задержите их!

Малко взял оружие и спрыгнул на землю, досылая патрон в патронник. Пора. Другой, белый «рейнджровер», уже догонял их. После первого же выстрела Малко он остановился. Двое мужчин спрыгнули на землю, выпустили несколько очередей и затем скрылись за кустами. Малко наугад отстрелял восемь патронов, не питая особых иллюзий. С такого расстояния выстрел из винтовки мог разве что разбить ветровое стекло.

Красный «рейнджровер» проехал метров двадцать. Малко бегом догнал его.

— Браво! — сказал Билл Ходжес.

Передние колеса достигли более твердой почвы, и он повернул направо, углубляясь в редкий лесок, лавируя между огромных стволов.

— Мы выпутались! — возликовал Билл Ходжес.

Он набрал скорость, и фары второго «рейнджровера» исчезли за деревьями. Малко уже начал расслабляться, когда передняя часть машины внезапно погрузилась в огромную рытвину. Билл Ходжес выругался, резко повернул руль, но не сумел миновать яму, скрытую под гнилыми банановыми листьями. С глухим звуком «рейнджровер» увяз до ступиц и замер с заглохшим двигателем.

— Сукин сын! — закричал Билл Ходжес.

Он спрыгнул на землю и осмотрел повреждения, Малко тотчас же присоединился к нему.

— Отсюда можно выбраться с помощью троса, — сказал ирландец, — по это вызовет шум и привлечет тех.

— Подождем, — предложил Малко.

Ирландец выключил фары. Притаившись в тени, они услышали, как рычал двигатель второго «рейнджровера», стараясь выбраться из песка, и как потом машина поехала вдоль леса, в котором они находились. Его пассажиры, должно быть, были уверены, что они уже далеко. Когда снова надолго воцарилась тишина, Ходжес взял трос, намотанный на передний бампер, и стал тянуть за него, чтобы зацепить за какое-нибудь дерево. За полчаса они не сдвинулись ни на один сантиметр. При каждом рывке «рейнджровер» погружался еще глубже...

— Нужно идти туда с лопатами, — сказал ирландец. — Подкопать под колесами. И положить ветки. Иначе мы останемся здесь до завтрашнего утра.

* * *

Карим Лабаки уже не способен был думать об игре, и это развлечение обошлось ему в четыре тысячи долларов. Министр внутренних дел, выигравший сразу жалование за четыре года, налил себе полный стакан «Гастон де Лагранжа» и стал согревать его между своими толстыми пальцами.

— Продолжим?

Карим Лабаки не

успел ответить.

В двери игорного салона возник один из палестинцев, незаметно делая ему знаки. Ливанец сейчас же встал и подошел к нему.

— Мы нашли Форуджи, — сообщил палестинец.

— Живого?

— Да, но помятого.

— Где он?

— В гараже.

Он последовал за палестинцем. Они положили Хусейна Форуджи набок прямо на цементный пол. Карим Лабаки увидел его разодранную спину и понял, что с ним сделали... Иранец приоткрыл глаза и застонал. Ему, казалось, было действительно плохо. Лабаки повернулся к своим людям.

— Оставьте нас. Следите за гаражом.

Он наклонился к раненому.

— Что случилось?

Хусейн Форуджи отрывочно пересказал ему свою одиссею, ничего не пропуская. Ливанец слушал его невозмутимо, сдерживая свою ярость. Он слегка похлопал Хусейна Форуджи по плечу.

— Хорошо, о тебе позаботятся.

Выйдя из гаража, он сказал несколько слов главарю палестинцев. Тот вынул из белого «рейнджровера» веревку, которой был связан иранец. С одним из своих людей он обмотал ее вокруг шеи Хусейна Форуджи. Затем они стали тянуть каждый в свою сторону, упираясь в плечи иранца, чтобы задушить его.

Хусейн Форуджи боролся всего несколько секунд. Он был слишком слаб, чтобы просунуть пальцы между веревкой и своей шеей. Лицо его почернело, он икнул несколько раз и умер, скребя ногтями цементный пол.

Тогда палестинец развязал веревку и снова положил ее в машину.

* * *

— Преступники схватили нашего иранского друга Хусейна Форуджи и пытали его, перед тем как убить, — объяснял Карим Лабаки министру внутренних дел. — Меня только что поставили в известность. Мои люди привезли тело.

Министр, вне себя от того, что пришлось прервать покер, бросил:

— Я немедленно предупрежу Шека Сонгу. У вас есть подозрения?

— Более чем подозрения. Тело было обнаружено в саду Билла Ходжеса, наемника... Пойдите взгляните на него.

Министр неохотно последовал за ним в гараж. Всего несколько секунд он рассматривал труп Хусейна Форуджи.

— Это просто отвратительно, — сказал он. — Я прикажу отделу уголовного розыска, чтобы они немедленно нашли виновных.

— Они уехали на красном «рейнджровере» Билла Ходжеса, — уточнил ливанец. — Возможно, там был еще один мужчина. Белый, агент американской разведывательной службы, тоже наемник...

Наемники были предметом особой ненависти всех африканцев...

Министр посмотрел на часы.

— Хорошо, мой дорогой друг, я сейчас же займусь этим, но мы все же закончим партию...

У него был королевский фулл, а на столе лежал миллион леоне... Карим Лабаки попросил две карты. У него было два туза. Он взял третьего туза и две десятки. Первым его движением было сорвать банк. Увидев капли пота на лбу министра, он сдержался.

— Я — пас, — сказал он, бросая карты.

— Банк, — сказал министр.