Приключение ваганта
Шрифт:
— Господа! Прошу внимания! — громогласно провозгласил он, для убедительности постучав колотушкой в медный тазик.
Шум в таверне постепенно затих, и взгляды присутствующих обратились на краснощекую физиономию Берто.
— Хочу представить вам умнейшего пса по кличке Гаскойн, обученного разным штукам, а также его хозяина мсье Гийо, который утверждает, что этот пес, умей он говорить, мог бы поучаствовать в диспуте со школяром Сорбонны. Поприветствуйте Гаскойна!
Раздались приветственные крики и свист. Гийо, напустив на себя важный вид, вывел Гаскойна к камину, и началось представление. Пес и впрямь показывал разные чудеса. Он даже умел считать. Для этого Гийо раскладывал на полу десять куриных ножек, и Гаскойн брал именно ту, что заказывали клиенты Берто Лотарингца. Пес прыгал сквозь обруч, который мигом смастерил гарсон из тонкой древесной ветки, ходил на задних лапах, лаял заданное количество раз, держал на голове блюдо с фруктами… Когда представление закончилось, раздался дружный рев одобрения, и кто-то пустил шляпу по кругу.
Получив свой «гонорар» за выступление (денег было немного, в основном мелочь), Гийо не ушел с импровизированной сцены. Он жестом попросил тишины и громко, не без патетики, воскликнул:
— А теперь, господа, вы услышите музыку и песни выдающегося музыканта Парижа и его окрестностей мсье Жиля!
Жиль едва не сполз под стол. Ах, Гийо, ах, сукин сын! Кто его за язык тянул! Жиль, конечно, рассчитывал, что в течение вечера кое-что сыграет и споет, а иначе зачем он взял с собой лютню? Но ведь на выступление надо настроиться. А этот Пройдоха, чертов болван, взял сразу с места в карьер. Но делать было нечего, таверна взорвалась веселыми, нетерпеливыми возгласами: «Просим, просим! Где менестрель?! Тащи его к камину!» — и Жиль смирился с неизбежным.
Музыка! Что может быть приятней для услады мужчины, когда он навеселе! Ну разве что женщина. То, что завсегдатаи заведения Берто Лотарингца не заметили лютню за спиной Жиля, было вполне объяснимо: света в таверне явно не хватало, к тому же народ был занят праздными разговорами, и никто не следил за входящими в таверну. Иначе его уже давно бы захомутали. Музыканты и певцы в питейных заведениях всегда пользовались большим спросом.
Сокрушенно вздохнув, Жиль вышел на освещенное место и поклонился. Его вежливые манеры понравилась клиентам Берто, и они одобрительно загудели.
— Почтенная публика! Кх, кх!.. — Жиль от волнения прокашлялся. — Чтобы не было в дальнейшем между нами никаких недомолвок, я спою вам о своем жизненном кредо. Если я буду вам нелюб… то гоните меня к чертям собачьим!
— Давай, давай, жги! — развеселился народ в предвкушении веселого представления.
И люди не ошиблись. Жиль давно наметил песню, с которой, если доведется, первый раз выступит перед парижанами, а потому долго не размышлял. Ударив по звонким струнам, он запел:
Я желал бы умереть Не в своей квартире, А за кружкою вина Где-нибудь в трактире. Ангелочки надо мной Забренчат на лире: «Славно этот человек Прожил в грешном мире!..»Народ начал прихлопывать и притопывать в такт. Видимо, песня им очень понравилась, вот только никто не знал слов, так как она исполнялась впервые. Жиль завелся и играл словно настоящий виртуоз:
…Больно, весело я шел По земным просторам, Кабаки предпочитал Храмам и соборам. И за то в мой смертный час С увлажненным взором — «Со святыми упокой!» — Гряньте дружным хором!Едва прозвучали последние аккорды, как в таверне разразилась буря. Народ уже был в хорошем подпитии, поэтому в выражениях своего восхищения не стеснялся. Казалось, еще немного, и от гвалта рухнет потолок. Берто Лотарингец, который на тот час отлучился в винный погреб, где разбавлял вино, выскочил оттуда как ошпаренный. Он подумал, что в таверне началась драка.
Несмотря на богоугодное наименование и большую известность среди парижан, «Посох пилигрима» славился еще и буйным характером клиентов, которые могли затеять выяснение отношений, что называется, на пустом месте. Нередко драки переходили в поножовщину, появлялись люди прево, и Берто Лотарингцу приходилось раскошеливаться, чтобы замять дело. Конечно, потом он с драчунов сдирал три шкуры, но хуже всего было то, что приходилось отчитываться перед Хромым Рожаром, который любил, чтобы в его владениях все было чинно и благородно.
Жиль пел почти час, пока совсем не выдохся. Веселье в таверне било ключом, а вино полилось в три ручья. Берто Лотарингец только потирал свои пухлые руки в полном довольстве: сегодня выручка будет минимум вдвое больше! Когда Жиль закончил свои музыкально-певческие упражнения и собрал «дань» (нужно сказать, что денег ему отсыпали немного, а больше приглашали за стол, чтобы он составил компанию) и вернулся на свое место, к нему подошел Берто и сказал:
— Мсье, я так понимаю, вы школяр?
— Да, — ответил Жиль, который одновременно чувствовал и усталость, и душевный подъем.
— А как насчет того, чтобы время от времени приходить в мою таверну и веселить публику? — тут он заметил жест молодого человека (тот просто сменил позу и как бы отмахнулся) и истолковал его по-своему: — Да-да, я понимаю, — торопливо продолжил Берто, — времени у вас, конечно, маловато. Учиться в Сорбонне нелегко. Но, я думаю, вам удастся выкроить часок-другой, чтобы вечером посетить «Посох пилигрима». И поверьте, об этом вы не пожалеете. Жакен! — позвал он гарсона, и тот принес объемистый сверток. — Это вам, месье. Думаю, что бутылка доброго вина и окорок будут достойным вознаграждением за ваше искусство. Вы были великолепны!
Смущенный Жиль потупился и пробормотал слова благодарности. Но Берто не отходил от стола; он ждал согласия. Тогда ситуацию взял в свои руки Гийо.
— Мы согласны! — провозгласил он торжественно. — Не правда ли, хозяин? Видите ли, мсье Берто, творческие люди очень стеснительны, а мой господин и того больше. Так что будем считать, что дело в шляпе.
Берто Лотарингец просиял.
— Сегодня ваш ужин за счет заведения, — сказал он и широко улыбнулся, показав свои зубы, крупные и желтые, как у старой лошади. — Позвольте откланяться, мсье…
Хозяин таверны ушел, а Гийо довольно хохотнул и сказал:
— Итак, мы решили главную проблему всех бедных парижан, а в особенности школяров — пропитание. Деньги у нас скоро кончатся, от вашего папаши посылок ждать не приходится, так что нужно самим как-то крутиться. Берто, конечно, себе на уме, но он человек слова. Поэтому голод нам не грозит, и это замечательно. Когда я голоден, то мысли мои путаются и ноги не хотят ходить. А ежели вина нет, то я и вовсе зверею. Древние говорили: «In vino veritas» — истина в вине. И должен вам сказать, наши предки были очень неглупыми людьми. Всего лишь один кубок доброго бордоского возносит меня под небеса. А когда я выпью второй, то становлюсь философом почище Фомы Аквинского. Мир раскрывает передо мной все свои тайны, и только лень препятствует тому, чтобы я изложил их на пергаменте. Да-да, именно на пергаменте! Ибо никакая бумага — даже сарацинская, самая наилучшая, — не может претендовать на то, чтобы быть сокровищницей моих откровений…