Приключения 1972—1973 (Сборник приключенческих повестей и рассказов)
Шрифт:
— Обязательно. А что у вас нового в деле Лоренц?
— Пока что ничего конкретного. Одни догадки и предположения. К тому же все время кто-то путается у нас под ногами. Какая-то женщина.
— Заварил же кашу Роберт с этой Зентой Саукум. Теперь, наверно, и сам жалеет. Возможно, прав был Озоллапа. Лучше бы успокоиться на том приговоре. Работы у нас и так по горло.
— А я тебя, Виктор, считал более принципиальным.
— Не ворчи. Это я просто так. И вообще вы оба с Дзенисом молодцы. Знаешь, давай-ка сейчас зайдем к Роберту. Потолкуем. Есть тут у меня одна мыслишка.
— А как же
— Обойдемся.
— Но ведь Янина ждет.
— Позвоню ей от Роберта. Пошли.
Путь на третий этаж по многочисленным лестницам и переходам довольно длинен. На втором этаже адвокат Робежниек нагнал худого высокого старика в кожаной фуражке, как у извозчиков. Придерживаясь за перила, он, кряхтя, переставлял со ступеньки на ступеньку свои длинные ноги в старомодных ботинках на крючках.
«Наверно, жалобщик, — подумал Робежниек и перегнал старика. — В адвокатуру они, слава богу, не ходят — консультация стоит денег. Да и вообще, чем может помочь адвокат? То ли дело прокурор. Власть, могущество. А главное, специалист по всем вопросам. Сосед тебя обругал? Иди к прокурору. Домоуправление не ремонтирует квартиру? К прокурору. И прокурор должен всех выслушать».
В приемной прокуратуры Робежниек увидел, по крайней мере, пятнадцать посетителей. Одни нервно мяли в руках зеленые повестки. Это были свидетели, вызванные к следователям. Другие терпеливо дожидались своей очереди к прокурору.
Бывает, конечно, необходимость обратиться за помощью в прокуратуру. Скажем, попирают чье-то законное право на работе или в квартире. Или кто-то считает несправедливым решение суда, милиции или других административных учреждений. В таких случаях прокурор все взвесит, вникнет, примет решение. И если закон в самом деле нарушен, скажет свое веское слово и исправит положение.
Робежниек поравнялся с канцелярией. Дверь полуоткрыта.
Двое из милиции сдают секретарю пухлые уголовные дела и в придачу два мешка вещественных доказательств. Там же крутится Гунар Дзелзитис с какими-то документами в руках.
Робежниек просунул голову в дверь.
— Привет, Гунар! Как вижу, тебе подкинули работенки.
— А тебе хлеба, — отшутился Гунар вместо приветствия. — Несовершеннолетние. Тебя не интересуют? Хороший материал для суда: отец пьет, мать работает уборщицей в трех местах. Сынок-подросток, сам себе голова, стал промышлять кражей мотоциклов. Вот тебе готовая речь.
Гунар вышел в коридор, и они направились в кабинет Дзелзитиса.
— Нет, не возьму, ответил Робежниек с кислой миной.
— Я бы тоже не брал, да не имею права отказываться. У меня в сейфе целая гора нуднейших дел. И половина из них — хозяйственные. Ревизии, экспертизы, ведомости на зарплату, рабочие задания, дебеты, кредиты, балансы, отчеты, копии, подделки… Волком взвоешь…
Они вошли в кабинет, и Гунар постучал косточкой пальца по стене.
— Скажи, пожалуйста, какого сорта кирпичи, из которых сложена эта стена?
Робежниек приложил руку к груди и поклонился.
— Выражаю тебе глубокое сочувствие.
Он положил на стол свою кожаную папку. Дзелзитис отомкнул сейф и достал несколько томов.
— Вот, оцени мое творчество.
—
— Да, только мне не выплачивают гонорар за каждую страницу. Почитай, а то еще станешь жаловаться, что до суда не дал тебе возможность ознакомиться..
— Где мой клиент?
— Сейчас прибудет. Я велел привезти.
Робежниек принялся перелистывать дело с конца.
В первую очередь ознакомился с постановлением о привлечении к уголовной ответственности.
— Сработано со знанием дела, — заметил Робежниек. — Пять складов очистили! А сторожа где же были?
— Один спал, другого заперли в уборной, третий сам спрятался. Что ему оставалось делать? Загляни в последний том. Там показания сторожей. Приходит ко мне одна такая хранительница социалистической собственности, наполовину глухая, с палочкой, восьмидесяти восьми лет от роду. Хорошо еще, в тот день ветра не было, а то ее мимо прокуратуры пронесло бы. Пришла и шамкает: «Ой, и набралась я штраху, шынок! Сижу в шваей будке и шлышу — шкребется там кто- то». Скребется! Они там уже грузовик подогнали и кувалдой замки со складских дверей сбивают. «Хотела попугать. Табуретку взяла да как трахну по штенке, как по ней штукну. Гошподи помилуй! Хотела поглядеть, может, они там уже разбеглишь. Глядь, а дверь жаперта». Я спрашиваю, была ли сигнализация. Оказывается, не было. Ближайший телефон в конторе на четвертом этаже. Чему же удивляться, если склад ограбили.
В коридоре послышались шаги, и в двери возник Трубек.
— Где Дзенис? — крикнул он, еще не переступив порог.
— В тюрьме! — отозвался Дзелзитис.
— Такой добропорядочный человек, — пробормотал Робежниек и покачал головой.
Дзелзитис взял со стола комментарий к уголовному кодексу и замахнулся им на Робежниека.
— Поехал в тюрьму побеседовать с Зентой Саукум. — Он повернулся к Трубеку: — Велел подождать. Как у тебя с Лапинем?
Робежниек насторожился.
— С Лапинем? — переспросил он.
— Да, это по делу об убийстве Лоренц, — пояснил Дзелзитис. — Помнишь, ты еще защищал на суде Зенту Саукум. Дзенис поручил Борису допросить наследника убитой, Вольдемара Лапиня.
— Ты думаешь, я держу в памяти все процессы, на которых выступал?
Трубек снял пиджак и повесил на спинку стула.
— Знаешь, Гунар, мне что-то не нравится этот Лапинь. Скользкий как угорь.
— Водит тебя за нос?
— Да нет. Но понять его не так просто. В основном Лапинь подтвердил все, что сообщил о нем Зиткаурис. Он действительно приехал три года тому назад из Сибири. Даже документы показывал. Алида Лоренц встретила его не слишком любезно, но сыном признала.
— Старуха насчет драгоценностей ему говорила?
— Ни слова. Во всяком случае, это утверждает Лапинь.
— Тем не менее он платил по двадцать рублей в месяц за наследство? За старые тряпки и доисторическую мебель.
— Это он объясняет достаточно логично. Он не придавал особого значения завещанию, а давал старухе деньги просто как матери. Сыновний долг.
— Ишь ты! Неожиданная вспышка сыновней любви. И ты ему веришь?
Адвокат Робежниек уткнулся в толстые папки и притворился, будто с головой ушел в материалы дела, готовясь к защите.