Приключения 1976
Шрифт:
Терский подхватил Владика под мышки и с помощью герра Хюгеля доволок его до двери. Неимоверным усилием Владик оттолкнул обоих и пообещал с порога, запинаясь, но весьма решительно:
— Я вам докажу. Всем вам — неверные и невежды. Я сам пойду по следам этого оборотня, будь он трижды проклят. Вы все убедитесь, что он такой же генеральский отпрыск, как наша мадам Ланжу — орлеанская девственница…
С порога послышался голос, который всех заставил вскинуться.
— Добрый вечер, господа, — сказал Андрей Долматов. Никем не замечаемый, он уже давно стоял у двери. Правая рука
— Как… Как вам удалось… — пролепетала мадам Ланжу.
— Вас отпустили? — спросил Аскар-Нияз.
— К моему удивлению, очень быстро, — ответил Андрей. — И даже доставили сюда в казенном экипаже.
— Да хранит вас бог, — сказал Хюгель. — Но то, что вас отпустили, может обернуться для вас весьма худо. Мусульмане слепы и свирепы. — Он, словно извиняясь, посмотрел на Аскар-Нияза. — Я имею в виду — фанатичные мусульмане!
Мадам Ланжу часто-часто заморгала.
— Мне так неловко, дорогой Андре! Видит бог, как я сожалею, но уважаемый Мирахмедбай опечатал вашу комнату и запретил пускать вас в дом. Простите меня, но я всего лишь слабая женщина.
— Вы зря волнуетесь, мадам, — сказал Андрей, — Я ухожу. — Он толкнул ногой дверь.
— Я с вами, — сказал Аскар-Нияз и затянул ремень на френче.
— И я, — тихо произнесла Ася.
— Не делайте глупостей, фрейлейн. — Хюгель хотел задержать Асю, но она отстранила его.
Здоровой рукой Андрей пожал ее пальцы.
— Я же завороженный, Асенька, — сказал он так, чтобы слышала только она, решительно повернулся и попал в объятия Мирахмедбая.
— Хвала аллаху! — протрубил Мирахмедбай, вталкивая Андрея обратно в гостиную. — Возвращайтесь, садитесь и не помните зла, ибо сказано, что только шайтан живет без надежды на лучшее.
— Что случилось, почтенный? — спросил Аскар-Нияз.
— То, что должно было случиться, — ответил Мирахмедбай, садясь и отирая лицо и шею. — Мусульманский отрок Касым нашелся.
— Где мальчик? — спросил Хюгель. Он не смог скрыть изумления.
— В мечети Янги-Ай под опекой непорочного имама Азиз-ходжи. — Мирахмедбай воспользовался паузой, отдышался и сказал, доверительно наклонившись к Андрею и положив на его плечо свою руку, украшенную перстнями и кольцами: — Именно в эту святую обитель я и сам поместил бы бедного отрока, ежели бы вы, господин Долматов, так не упорствовали и не препятствовали мне. Вот за то и наказал вас аллах. Но ушедшее — как ночь. Будем жить без злобы. Вот ваши ключи.
Он торжественно протянул ключи Андрею.
— Боже! — воскликнула Ася. — Какое счастье!
— Откуда взялся мальчишка? — спросил Аскар-Нияз.
Мирахмедбай ответил не Аскар-Ниязу, а Хюгелю:
— Непорочный Азиз-ходжа направился к вечернему намазу и увидел во дворе мечети отрока Касыма, словно с небес сошедшего, живого и невредимого. Велик аллах.
Он помолчал и, глянув на Аскар-Нияза, добавил:
— Но убытки, которые я понес из-за гнилых смушек, прощать не собираюсь…
— Лучше бы напомнить мне об этом наедине, почтенный, — вспыхнул Аскар-Нияз.
Мирахмедбай молитвенно поднял руки, давая понять, что разговоры окончены, и скрылся.
Аскар-Нияз поднял покрасневшие глаза.
— Скотина, — сказал он по-узбекски, — грязная толстая скотина! — стукнул кулаком по столу и беспомощно посмотрел на Андрея. — Запутался я, — произнес он горько. — Тысяча гнилых смушек, и на каждой — мое клеймо. Облапошили меня! Как — не пойму! Я, конечно, не специалист по этому проклятому каракулю, но уж дерьмо от конфеты все-таки отличаю.
— Слушайте, поручик, — спросил Андрей, — вы не помните, при каких обстоятельствах сообщил вам Мирахмедбай об убытках?
— Да ничего особенного, — ответил Аскар-Нияз, — хотя погодите! — Лицо его из сосредоточенного едва ли не сразу стало свирепым. — Он предложил мне выход, шакал! — произнес Аскар-Нияз задыхаясь. — Предложил искупить мою вину перед исламом верной службой. Какой именно службой, не сказал, но сперва сунул мне под нос вонючую шкурку с моим клеймом. Это же шантаж! Как я сразу не понял!
— Тише! — предупредил Андрей, покосившись на мадам Ланжу. — Я не спрашиваю, чего от вас хотел добиться Мирахмедбай, меня это волнует мало. Но, несомненно, вас хотели запугать.
— Я убью его, — спокойно произнес Аскар-Нияз, — сейчас убью.
— Успеете, — Андрей остановил его, — если завтра найдут труп Мирахмедбая — это вашей чести не спасет.
Аскар-Нияз в бессильном бешенстве мотал головой. Внезапно его осенило:
— Значит, все это провокация? Значит, здоровые шкурки, принятые мной, должны сейчас лежать на пограничном складе у толстого Абдурашида? Так?
Хюгель поспешно запер гараж и прошел в дом. Шейх ожидал его в вестибюле. Он поклонился Хюгелю, сохраняя достоинство, хотя и видел, как негодует хозяин.
— Ты с ума сошел, — воскликнул Хюгель, усаживаясь в кресло. Он отстриг кончик у сигары; шейх поднес огонь. — Мальчишка в мечети. Я узнал об этом, но не от тебя узнал! Сперва ты скрыл от меня, своего друга, что этот Касым — твой младший сын. Затем — историю с похищением. Ты не дал мне знать ни о чем, хотя хорошо понимаешь, как интересует меня все, что связано с этим проклятым русским. Да и с узбеком-офицером — не меньше. Ты молчишь, Гариби, а я требую ответа, и ты хорошо знаешь, по какому праву я требую, чтобы ты был откровенен со мной, как с богом. Не бойся, не стану напоминать, что я спас тебя. Это было бы неблагородно. Я напомню тебе только, что здесь, на Востоке, я представитель фюрера и великой Германии. — Хюгель встал, с треском вытащил ящик из стола, извлек пакет, украшенный свастикой, обрезал краешек, достал плотный лист с машинописным текстом и протянул его шейху.
— Надеюсь, мои уроки не прошли даром, — произнес он небрежно, — немецкий ты разберешь? Я хочу, чтобы тебе стало стыдно: за доверие, заботу ты платишь изменой. Да-да! И не пяль на меня глаза! Сейчас ты будешь каяться. Держи!
Шейх пытался разобрать строки, напечатанные четким шрифтом.
— Что означает «ауф-эр-леген»? — с трудом прочел он по складам.
— Дай сюда! — Хюгель отобрал у него бумагу. — Я тебе сам все переведу. Слушай и вникай, ибо это голос самого фюрера. Яволь, — и он прочел торжественно и резко: