Приключения, 1988
Шрифт:
А я пошел в Кинотеатр повторного фильма. В четыре тридцать там шла картина «Светлый путь», я взял билет и вошел в вестибюль. И еще в кассе заметил, что около меня вьется парень в сапогах-гармошках, штанах с напуском и косой челочкой из-под модной малокопеечки — крохотной кепчонки с узеньким козырьком и пуговицей в середине.
Я добросовестно осмотрел фотографии всех киноартистов, которые были развешаны в вестибюле, и, переходя от стены к стене, углом глаза видел, как рядом мелькает малокопеечка. Потом спустился на первый этаж, и в уборной рядом со мной уже ныряла среди лиц и спин косая челка над юркими мышиными глазками. И недалеко от автомата в упор меня кольнул
— Слушаю!..
— Маня? Это Маня? — неспешно начал я. — Маня, это я, Володя...
— Шарапов, слушаю тебя, говори...
— Да как же я теперь приеду, когда у меня права забрали?..
— Они что, рядом с тобой? Шарапов, ты знаешь, что за тобой «хвост»?
— Так я об этом и толкую! Никак мне теперь без прав. Но, я думаю, числа, может быть, девятнадцатого или двадцатого выберусь я к вам...
— Володя, тебе назначили встречу между семью и восемью — вечера? Я тебя правильно понял?
— Ну конечно, не от меня же это зависит. Я точно так и постараюсь. Где-нибудь посредине...
— В девятнадцать тридцать? Правильно, Володя? Я тебя понял?
— Ну конечно, ты ведь баба сознательная. За это и ценю тебя...
— Давай, давай, ты не резвись там! Сориентируй по месту.
— А чего там! От моего дома прямая дорога, чешу себе по солнцу — и привет!..
— На Сретенке? — быстро спросил Жеглов.
— Не-а... От колхоза нашего асфальт идет...
— От Колхозной площади? На Мещанке? — Я чувствовал, что Жеглов просто дрожит на том конце провода.
Зазвонил первый звонок, открылись двери в зал, надо было кончать.
— Ага, конечно. Как на большак выедешь, так уже не собьешься. Пятый поворот, коли память не сшибает...
— Угол с переулком?..
— Ага. Бог даст, и я к вам приеду, Маня...
— Переулок Астраханский? Капельский?
— Нет, Маня, не смогу, попозже...
— Банковский?
— Это точно! Там и для детишек с хлебушком будет посвободнее...
— Ты про булочную на углу говоришь? — надрывался, исходил у телефона Жеглов.
— Верно, Маня. А? Да я в кинишку намылился сходить, времени у меня теперь навалом. Ну, прощевайте там, деток своих целуй. А я постараюсь выбраться к вам...
И повесил трубку, обернулся — юркнула в толпу, затерялась коричневая кепчонка. Разговор он весь слышал.
В зале этот поганец тоже сидел все время за моей спиной, ряда на два подальше, и его присутствие меня невольно нервировало. Почему-то все время стоял у меня перед глазами прибитый ножом к лавке Вася Векшин. На экране пела, плясала, стреляла глазками Любовь Орлова, двигалась она своим замечательным путем от девки-замарашки до знатной стахановки, но, честно говоря, ничего я не запомнил из этого фильма, потому что не до него мне было. В зале было душно, плавал кислый запах мокрого сукна, пота и гуталина, люди вокруг меня хохотали и топали ногами, а я сидел и думал о том, что дело, похоже, не сорвалось и сегодня уже, конечно, мы с Варей не увидимся, а с двенадцати
К концу картины, когда все дела у Любови Орловой совершенно наладились и ее любимый инженер тоже понял, какая она замечательная, мне уже стало совсем невмоготу — от напряжения, ожидания, неизвестности. Это как перед атакой: уж лучше бы команда — и через бруствер вперед, чем это невыносимое тоскливое ожидание, когда знаешь, что ровно через час уже все будет решено, но неизвестно только как. Ах, Вася, Вася, как ты томился этот час!
Праздник, радость, свадьба, ордена, конец фильма! Зажегся свет, и народ повалил на выход. Я уже не оглядывался, точно зная, что малокозырка где-то на пятках у меня сидит.
Мокрая темнота совсем заволокла город. И фонари не разгоняли мрак, а мутными молочными пятнами высвечивали узкие пятачки вокруг столбов, и все было заштриховано косыми струями унылого ноябрьского дождя. Народу в троллейбус натолкалось до упору, двери не запирались, и люди висели на подножках, надрывались кондукторы, требуя войти в вагон. Да мы бы и сами вошли, коли место нашлось бы: за одну остановку меня на ходу промочило насквозь. И «хвост» перестал стесняться, он висел рядом со мной, держась за чью-то спину, и, признаюсь, было у меня желание навесить ему такого пенделя, чтобы он до следующей остановки катился на пятой точке...
Пересел на Колхозной площади, тут было чуть свободнее, чем на кольце, и когда меня особенно сильно шпыняли, я думал с усмешкой, что, наверное, люди создали бы мне получше условия, кабы знали, за каким я делом толкаюсь здесь в час «пик»...
Остановился я у освещенной витрины булочной. Здесь был козырек, под которым обычно выгружают хлеб. Вот там я и спрятался от холодных струек. Огляделся — Ани еще не было. Только стоял у тротуара хлебный фургон, из которого два мужика вытаскивали пустые ящики. И пропал мой «хвост», хотя я видел, как он спрыгнул вслед за мной с подножки. А теперь исчез куда-то. Я взглянул на часы — девятнадцать тридцать две. Еще несколько минут, и все решится — правильно мы продумали или они оказались осторожнее. И в этот момент я увидел идущую ко мне женщину.
Она была высока, стройна, в красивом светлом пальто. Туфли у нее были заграничные, на рифленом каучуке. И зонтик. Протянула мне руку, как старому знакомому:
— Здравствуйте, вы от Евгения Петровича?
— Здравствуйте. — И я подозрительно стал смотреть на нее. Я и не скрывал интереса, с которым глазел на нее. И руку ее задержал на мгновение дольше, ощупывая на ее пальце кольцо с камнем-розочкой. Я даже приподнял на свет ее руку и откровенно посмотрел на кольцо. Она выдернула руку и зло спросила:
— Вы что?
— А ничего. Мне Евгений Петрович первым делом велел передать вам, чтобы вы это кольцо как можно глубже заныкали. В розыске оно, по мокрому...
Это было кольцо Ларисы Груздевой — я не мог ошибиться, десятки раз я видел его описание в деле.
— И для этого он прислал вас? — спросила она с усмешкой.
— Нет, он меня прислал, чтобы я объяснил, как его с нар вытащить. А вы тут меня за дурака держите, театры всякие, концерты разыгрываете! Подсылаете дуру какую-то! Что же, вы думаете, мне Фокс не объяснил, какая вы из себя, коли посылал меня на встречу?