Приключения-91
Шрифт:
— Что же тут удивительного? Не думаю, что милиция настолько свободна от других дел, чтобы заниматься розыском вообще. У вас произошла кража или, как там, грабеж. И вы хотите найти то, что украдено. Правильно я вас понял?
— Правильно — улыбаясь и протягивая директору список похищенных у Москвина вещей, ответил Карзанян. — Посмотрите, что-нибудь из этого в последние дни к вам не попадало?
Смирнов внимательно прочитал список и вернул его Илье.
— Нет, в последнее время ничего подобного не сдавали.
— Почему вы так уверены? Разве вы лично присутствуете во время приема вещей на комиссию?
— Кроме трех-четырех предметов, все остальное в вашем списке может представлять музейную ценность. О таких вещах у нас принято сообщать директору, то есть мне, а я уже решаю, пускать ли их в продажу или предложить музею. Теперь понимаете? Окончательное решение выносит закупочная комиссия, о чем составляется соответствующий документ.
— В этом списке нет еще старинных рукописных книг. Очень ценных. Они тоже были украдены.
— Кто возьмется оценить такие книги? — усмехнулся Смирнов. — Разве что ученые. А для покупателей, даже наших, они просто хлам.
— Не скажите! За ними охотятся так же, как и за иконами, предметами религиозного культа.
— С целью вывоза за границу?
— С целью наживы. Порой эти книги ценятся больше человеческой жизни.
— Значит, все-таки его убили? — задумчиво, как о само собой разумеющемся, спросил Смирнов. — Я так и знал, что рано или поздно это добром не кончится.
— Что вы имеете в виду?
— Что? Я имею в виду Гришу Ревзина. Разве вы не о нем говорили? Я еще тогда так ему и сказал: «Гриша, ты плохо делаешь, это нечестный товар. За него ты получишь срок». Но он мой друг, и я... ну, вы понимаете, я помог ему продать те книги. Грише не на что было жить, он зимой ходил в одних галошах и носках. Да, я ему помог. Он купил себе ботинки и пальто. Теперь Гриши нет, и я могу об этом сказать. Ему уже не повредит.
— Вы были знакомы с Григорием Иосифовичем?
— И вы ко мне пришли, чтобы спросить об этом?
— Не только. Я знаю, что Ревзин слыл хорошим специалистом, и вряд ли он ошибался, высоко оценивая те или иные книги. Кто мог покушаться на его жизнь, как вы думаете?
— Этого я не знаю, молодой человек, так же как и того, откуда он взял товар. Только имейте в виду, случилось это в тридцать девятом году. Вас в то время еще на свете не было.
— С вами трудно говорить, товарищ директор. Вы наперед знаете, о чем я у вас хочу спросить, — со смешанным чувством недовольства и восторга сказал Илья.
— Долгая жизнь кое-чему учит.
— Вы давно знакомы с Ревзиным?
— С детства, как ни странно. Впрочем, что же тут странного. Родились в одном городе, он пораньше, выросли вместе. Да и потом все время встречались. Дружбы особой не водили, но по-приятельски помогали друг другу чем могли. Ведь у Гриши были золотые руки и светлая голова. Он до войны-то кустарем числился.
— Кустарем?
— Да, кустарь-одиночка, как в то время говорили, при монастыре. Это только в пятидесятых, когда монастырь стали под музей переделывать, его в мастерскую пригласили.
— А мастерская находилась в монастыре?
— А где же ей еще быть. Самое подходящее место. Там и сейчас работы непочатый край. Монахи ведь все растащили. После них осталось только несколько икон да оригинальные фрески. Да вы вообще-то знаете историю монастыря?
Илья слышал, что монастырь был основан в пещерах, где жили пустынники, потом появились церкви, возник посад, из которого и образовался город. Но дальше этого его знания не распространялись. Поэтому Илье было интересно послушать старика, который правильно расценил неопределенный жест милиционера.
— Так вот, если у вас есть время, не перебивайте, — продолжал Смирнов. — Монастырь стоит над пещерами. Их лабиринт тянется на несколько десятков километров. По преданию, это место когда-то считалось пристанищем сатаны. Местные жители обходили его стороной, так как здесь из-под земли доносился таинственный гул и рокот. Позже стало известно, что внизу, под землей, живут отшельники. Казалось страшным и непонятным, что они не закапывают покойников в землю, а доживали они, надо сказать, до весьма преклонного возраста, а помещают в дубовые, колоды, которые складывают в пещерах. Потом ученые определили, что состав воздуха, постоянные температура и влажность создали под землей удивительно здоровый микроклимат, и даже неживое тело долгое время может пребывать как бы в законсервированном состоянии. А тогда это казалось чудом: святые тлену не подвержены. Гриша хорошо все это знал, любил рассказывать, много раз бывал в пещерах, помнил, кто где похоронен... Не повезло ему.
— Да, смерть, — согласился Илья.
— Я не про это. Ему еще раньше не повезло, когда новый начальник выжил его на пенсию. Змей — не человек.
— Почему же змей?
— Казаченко-то? Змей. Я всяких людей повидал, но такого не встречал. У него взгляд удава. И Гриша его боялся. Он брал частные заказы и заставлял Гришу на себя работать, а потом еще и издевался над ним. Гриша в конце концов не вытерпел, ушел на пенсию, чего тот, видимо, и добивался. Теперь ему никто не мешает обделывать темные дела. Я вам, молодой человек, так скажу: если кто в нашем городе и может иметь куплю-продажу древностей, тем более книг, так это он, Казаченко. Но он очень осторожен и у него длинные руки.
...В картотеке управления никаких данных на Казаченко Игоря Владимировича не оказалось Послав запрос в МВД СССР, Илья позвонил в ГАИ области. Но там его ничем не обрадовали: в день похищения Ревзина и накануне угонов такси зафиксировано не было. Значит, преступника, сидевшего за рулем машины, на которой возили Ревзина, надо искать среди таксистов. Посещение таксопарка Илья оставил на следующий день, а сегодня решил разобраться с подростками. Он терялся в догадках о том, откуда Смолянинов мог знать о ребятах, собиравшихся в подъезде Ревзина. Еще раз спросить полковника Карзанян не решился. Ему было просто стыдно: начальник уголовного розыска информирован лучше, чем он, участковый, о том, что творится на его территории.