Приключения Алисы
Шрифт:
На третий день все космонавты заняли свои места, и корабль совершил прыжок. Как известно, притяжение передается гравитонами — особыми частицами, которые были открыты в начале XXI века великим чешским физиком Ружичкой и его женой Анитой Сингх. Гравитоны, в отличие от прочих частиц, движутся быстрее скорости света, то есть почти мгновенно. И когда удалось обуздать и подчинить гравитоны, люди смогли создать гравитонные двигатели: любой корабль может пронестись через половину галактики в считанные минуты.
Но гравитонные
Три с половиной часа, за которые Гай-до совершал прыжок к планете Пять-четыре, космонавты были без сознания. Для Алисы и ее друзей этих часов не существовало. Она закрыла глаза, потом открыла их снова. Часы над пультом показывали, что прошло три часа и тридцать одна минута.
Алиса услышала голос Гай-до:
— Прыжок прошел нормально. Система назначения видна на экранах.
Очнулся Пашка, включил экран. Несколько тусклых звездочек горели в его центре.
— Ищи там, где четыре солнца, — сказал Аркаша.
Алиса отстегнулась и спустилась в трюм проверить, как перенес прыжок серый мяч.
Тот был невредим, сидел в углу на полке, хотя трудно сказать, сидел, лежал или стоял, раз уж он совершенно круглый.
— Ты обо мне беспокоилась? — спросил он Алису.
— Разумеется, — сказала Алиса.
— Зря, — сказал мяч.
Алиса увидела, что он волнуется. Когда мяч волновался, по его телу пробегала дрожь, как будто мелкая рябь по воде.
— Я тебя не понимаю, — сказала Алиса. — Это же естественно.
— На свете нет ничего естественного, — ответил пронзительным голоском мяч. — Потому что ты не должна меня жалеть. Ты должна желать моей смерти.
— Я ничьей смерти не желаю, — сказала Алиса.
— Ты еще не знаешь жизни. Ты еще детеныш. Как и мои детеныши, ты думаешь, что все взрослые должны быть хорошими. Но если бы твоему отцу сказали: выбирай, что тебе дороже: жизнь своих детенышей или чужих? — он бы выбрал своих и стал убивать чужих.
— Ты говоришь странные и неприятные вещи, — сказала Алиса. — Я тебя не понимаю.
— Вот будут у тебя свои дети, тогда поймешь, — сказал мяч.
— Постараюсь, — согласилась Алиса. — Прости, мы давно знакомы, а я не знаю, как тебя зовут.
— Зачем тебе мое имя? — сказал шар. — Оно опозорено.
Шар забился в угол и замолчал.
«Странно, — подумала Алиса, выбираясь из трюма. — Сам говорил, что тоскует по своей семье. Казалось бы, повезло, подлетает к дому. А чем-то недоволен, говорит о смерти…»
Гай-до словно угадал ее мысли и сказал:
— В мяче пробудилась совесть.
— А разве он до этого был бессовестным? — спросила Алиса.
— Не знаю, — сказал Гай-до. — Но у меня дурные предчувствия. Мне кажется, что он не тот, за кого себя выдает.
— Ты думаешь, что он не с планеты Пять-четыре?
— Не в этом дело…
Постепенно одна из горящих точек на центральном экране увеличивалась и становилась ярче. К исходу второго дня уже можно было различить на ней кольца вулканических кратеров. Алиса с тревогой наблюдала, как уменьшаются запасы пищи. Но пока говорить об этом ей не хотелось, она боялась, что мальчики начнут нервничать. И Аркаша вообще откажется есть. А мужчины, как учила Алису бабушка, должны быть сытыми. Даже самый хороший мужчина становится невыносимым, если он голодный.
Мяч больше с Алисой не разговаривал. Но она как-то услышала, что он беседует с Аркашей, который собирался написать о мяче статью.
— А зачем вы-то летите на нашу планету? — спросил он Аркашу.
— Нам интересно, — ответил Аркаша.
— Что может быть интересного? — спросил мяч. — Ничего у нас интересного нет.
— Для ученого любой новый мир интересен, — сказал Аркаша.
— Изучаете, значит? — пронзительно произнес мяч.
«Неприятный голос, — подумала Алиса. — Сквозь переборки проникает».
— А я думал, вы клады ищете, — вновь послышался голосок мяча.
— Почему? — спросил Аркаша.
— Больше незачем лететь на пустую планету.
— Нет, — сказал Аркаша, — дело не в кладах.
— Да разве в вас разберешься? — сказал мяч. Помолчал. Потом спросил: — Ну и какая у меня температура?
Алиса заглянула в кают-компанию. Аркаша изучал мяч. Мяч сидел (или лежал, или стоял) на столе. Он был обклеен датчиками. Аркаша просматривал данные на дисплее.
— Температура тела, — сказал Аркаша, — повышается и понижается от настроения.
— Правильно. Как-то мой дядя с семьей попал на Северный полюс, занесло их потоком, и там они проспали три года во льду. Пока не разморозило. И ничего, живы. У нас климатические условия ужасные.
— Знаю, — сказал Аркаша.
— А то еще попадете в землетрясение. Тоже ужасно. Значит, клад ищете?
— Не ищем мы клада.
— Не люблю я вас, кладоискателей, — сказал мяч. — Таинственные вы. Вот я знаю: вас на борту четверо. Трех я видел, а Гай-до прячется. Почему? Где?
Послышался смех Гай-до. Ему показалось забавным заблуждение мяча, но спорить он не стал, а объявил, что начинает торможение.
Аркаша освободил мяч от присосок и датчиков, отнес его в трюм, где Пашка проверял снаряжение, потому что был уверен, что ему придется опускаться в пропасти и подниматься на вулканы.
— Типичные кладоискатели, — сказал мяч, увидев Пашку, обмотанного тросом, с альпенштоком в руке и ранцевым ракетным двигателем за спиной.
— Я альпинист, — сказал Пашка.
И тут они услышали голос Гай-до:
— Тревога, всем членам экипажа собраться на мостике.
Аркаша и Пашка выскочили из трюма и кинулись к креслам.