Приключения Барона фон Мюнхгаузена
Шрифт:
— Он не совсем в своем уме, — говорил капитан. — Я не могу по чести принять такое пари.
— Я придерживаюсь совершенно противоположного мнения, — возразил врач. — Он вполне здоров. Просто он больше доверяет нюху своей собаки, чем здравому смыслу всех офицеров на борту. Он, разумеется, проиграет. Ну, и поделом ему!
— И все-таки, — стоял на своем капитан, — держать такое пари будет с моей стороны не вполне честно. Впрочем, тем похвальнее будет, если я потом верну ему деньги.
Пока шли все эти переговоры, Трай, не меняя позы, продолжал делать стойку и тем самым еще больше укрепил меня в моем мнении. Я вторично предложил пари, и на этот раз мое предложение было принято.
Цдва мы успели ударить по рукам, как несколько матросов, которые, сидя в шлюпке, привязанной
Несчастные птицы так долго находились в заключении, что одна из самок уже сидела на пяти яйцах, из которых одно вскрылось как раз в ту самую минуту, когда акуле взрезали брюхо.
Птенцов мы вырастили вместе с котятами, появившимися на свет несколькими минутами раньше. Старая кошка так любила этих птенцов, словно это были ее четвероногие детеныши, и невероятно волновалась, если наседка улетела слишком далеко и долго не возвращалась. В числе куропаток были четыре самки, из которых постоянно то одна, то другая высиживала птенцов, так что в течение всего пути стол капитана в избытке был обеспечен свежей дичью. Бедняге Траю, в награду за сто гиней, выигранных мною, отдавали по моему приказу все косточки, а иногда ему доставалась и целая птица.
Десятое морское приключение (Второе путешествие на Луну)
Я когда-то уже рассказывал вам, господа, о небольшом путешествии на Луну, предпринятом мною с целью достать оттуда мой серебряный топорик. Мне пришлось вторично, и гораздо более приятным способом, попасть туда, и я пробыл там достаточно долго, чтобы познакомиться с рядом вещей, о которых расскажу вам настолько подробно, насколько позволит мне память.
Один мой дальний родственник вбил себе в голову, что где-то должны существовать люди такого роста, как жители королевства Бробдингнег, якобы открытого Гулливером. Мой родственник предпринял путешествие с целью разыскать это королевство и попросил меня сопутствовать ему. Я всегда считал эти рассказы просто выдумкой и так же мало верил в существование какого-то Бробдингнега, как и в существование Эльдорадо. Но родственник мой назначил меня своим наследником, а это обязывало меня к предупредительности. Мы благополучно добрались до Южного моря, не испытав и не увидев ничего достойного упоминания, если не считать летающих мужчин и женщин, танцевавших в воздухе менуэт или совершавших диковинные прыжки, и тому подобных пустяков.
На восемнадцатый день, когда мы миновали остров Отахеити, налетевший ураган поднял наш корабль по меньшей мере на тысячу миль над поверхностью воды и довольно долго продержал его на этой высоте. Наконец свежий ветер надул наши паруса, и мы с невероятной скоростью понеслись вперед. Шесть недель мы носились над облаками, когда вдруг увидели большой круглый и сверкающий остров. Мы вошли в удобную гавань, спустились на берег и увидели, что страна эта населена. Внизу под нами виднелась другая Земля с городами, деревьями, горами, реками, озерами и так далее. Это был, как мы предположили, мир, покинутый нами. На Луне — ибо сверкающий остров, к которому мы пристали, был Луной — мы увидели какие-то существа, летающие на трехглавых коршунах. Чтобы дать вам представление о величине этих птиц, достаточно будет сказать, что расстояние от кончика одного крыла до другого в шесть раз превышало длину самого длинного корабельного каната на нашем судне. Так же как мы в нашем мире ездим верхом на лошадях, жители Луны летают на таких птицах.
Тамошний король как раз вел войну с Солнцем. Он предложил мне должность офицера. Но я отказался от чести, предложенной мне его величеством.
Все в этом лунном мире отличается необыкновенной величиной. Простая муха, например, немногим меньше нашей овцы. Излюбленное оружие, которым пользуются жители Луны на войне, — это редьки, заменяющие им копья. Раненный таким копьем, мгновенно умирает. Щитами им служат грибы, а когда кончается сезон редьки, вместо нее пользуются спаржей.
Пришлось мне увидеть здесь и уроженцев Собачьей звезды, которых бурная жажда деятельности склоняет к таким путешествиям. Лица у них напоминают бульдожьи морды. Глаза помещаются по бокам кончика или, вернее, нижней части их носа. У них отсутствуют веки, и, укладываясь спать, они прикрывают глаза языком. Обычный рост их двадцать футов. Что же касается жителей Луны, то все они не ниже тридцати шести футов. Название у жителей Луны очень странное: они зовутся не людьми, а «варящими существами», потому что они, как и мы, готовят себе пищу на огне. Еда, впрочем, отнимает у них очень мало времени: они просто раскрывают левый бок, и засовывают всю порцию разом в желудок. Затем они запирают бок, пока по прошествии месяца не наступает соответствующий день. Обедают они, таким образом, не более двенадцати раз в году. Такой обычай должен быть по душе любому (за исключением разве обжор или пьянчуг), и каждый, безусловно, предпочтет его тому порядку, который принят у нас.
Радости любви на Луне совершенно неведомы, ибо там как «варящие существа», так и все остальные животные одного пола. Все растет на деревьях, которые, однако, в зависимости от растущих на них плодов значительно отличаются друг от друга как величиной, так и формой своих листьев. Те, на которых растут «варящие существа», или люди, гораздо красивее других. У них большие, длинные прямые ветви и листья мясного цвета, а плоды их — это орехи с очень твердой скорлупой и длиной не менее шести футов. Когда эти орехи созревают, что сказывается в изменении их окраски, их очень тщательно собирают и хранят столько времени, сколько считают нужным. Когда хотят из этих орехов получить живые ядра, их бросают в большой котел, наполненный кипящей водой. Через несколько часов скорлупа лопается, и оттуда выскакивает живое существо.
Духовная сторона этих существ еще до их появления на свет от природы подготовлена для определенного назначения: из одной скорлупы вылупляется воин, из другой — философ, из третьей — богослов, из четвертой — юрист, из пятой — фермер, из шестой — крестьянин и так далее; и каждый из них немедленно приступает к усовершенствованию в том деле, с которым до сих пор был знаком лишь теоретически. Определить по внешнему виду скорлупы, что в ней кроется, очень трудно. Тем не менее как раз в бытность мою на Луне какой-то лунный богослов наделал много шуму, утверждая, что владеет этой тайной. Но на него не обратили особого внимания, и общее мнение сводилось к тому, что он больной.
Когда жители Луны стареют, то не умирают, а растворяются в воздухе и улетают, как дым.
В питье они не нуждаются, так как у них не происходит никакого выделения влаги, кроме как при выдыхании. У лунных жителей по одному пальцу на каждой руке; с его помощью они все делают так же хорошо, как мы, и даже лучше, хоть у нас, кроме большого пальца, еще и по четыре других в придачу.
Голову они носят под мышкой, а если отправляются в путешествие или на такую работу, которая требует большой подвижности, они обычно оставляют ее дома: посовещаться с ней они могут всегда, на каком бы расстоянии от нее ни находились. Знатные люди из числа лунных жителей, если им хочется узнать, что происходит среди простого народа, не имеют обыкновения сноситься с ним непосредственно. Они остаются дома, то есть тело остается дома, а вместо себя посылают свою голову, которая может везде присутствовать инкогнито, а затем, когда ее господин этого пожелает, — вернуться к нему и доложить