Приключения богатыря Никиты Алексича. Сотоварищи

Деркач Сергей Вячеславович

– Ладно.

– Только одна закавыка есть. Нам тоже собраться нужно. Как быть?

– Просто. Едете сейчас домой, собираетесь, потом приезжаете за мной, и все дела.

– Ага, щаз! Разве что Ключ мне отдашь.

– Разогналась. Дурочку нашел?

– А ты что, младшая в семье?

– Это-то здесь к чему?

Я заметил, что Астрая вот-вот готова обидеться, поэтому махнул рукой:

– Предлагаю другой вариант. Ты сейчас собираешься, мы едем к нам, забираем там вещички, а потом – в аэропорт.

– Пусть так, – Астрая равнодушно пожала плечами и принялась собирать

посуду. – Разницы, по сути, никакой.

Как-то слишком быстро она согласилась. Никак замыслила чего. Так и есть. Воспользовавшись поводом, мол, пожитки нужно собрать, Астрая припрягла Егора на помыть посуду да убраться, хотя у самой цельный робот в прислужниках. Ладно, пусть ее. От послушника не убудет. Вон, гляди, с каким удовольствием кинулся Егорушка приказ ее исполнять, аж завидки взяли. Ничего, припомню я тебе, малец, это при случае. Творец правый! Что же это я с простой ревностью справиться-то не могу?

Пока эти двое занимались своими делами, я прошел в гостиную и включил телевизор. Понравилась мне эта игрушка. Все просто, незамысловато. Покопавшись немного в программах, я выбрал ту, по которой демонстрировали передачу о тайных схронах Ивана Грозного. Слыхали про такого? И я слыхал. Страшный, говорят, был царь. А вот в летописях наших про него совсем иное говаривается. Не хуже других Грозный Московией правил. Ежели взять, к примеру, Петра ихнего, Великого, так Иван, по сравнению с ним, еще скромнягой оказался. А зверства его намного преувеличены, дабы прозвище оправдать да Европу с Азией пугать. Чей-то я отвлекся. Так вот. Под Кремлем, оказывается, запрятал Грозный свою библиотеку да сокровища тайные, до сих пор отыскать не могут, ибо за многие столетия ходы пришли в негодность, произошло множество обвалов, надежно похоронивших под собой схованку. Не знаю, почему, но интуиция моя начала клевать мозги, мол, зри в оба, это то, что нам нужно. С чего бы вдруг?

Додумать мысль я не успел, ибо явилась Астрая, одетая в брючный костюмчик, выгодно подчеркивающий все ее прелести, и волоча за собой ящик на колесах, именуемый в народе чемоданом. Замерев у двери, она произнесла своим ангельским голоском:

– Все вы, мужики, одинаковы. Я уже час, как готова, а он в телик уставился. Нет, чтобы слабой женщине помочь!

О как! После этих слов мне стало пусто, словно я женат на этой стервознице не один десяток лет. И это только начало нашей работы. Что же будет дальше?

Вздохнув, я поспешил на помощь.

– Егорушка, ты скоро? – почти пропела Астрая, оставив меня в коридоре и заглядывая на кухню.

И второй раз: о как! Значит, как со мной – так ледком окатить, а как с послушником – так можно и медком помазать. Ладно, это тоже возьмем на заметку.

Егор мой только что о ножку ее не терся да не мурлыкал от удовольствия, когда красавица взяла его за рученьку и повела двери. Еще и улыбается блаженно так, паршивец, на меня глядючи. От такой наглости я чуть в статую не превратился.

– Не отставай, Ник, – Астрая соизволили оглянуться. – Мне еще квартиру на сигнализацию ставить.

Я сжал свои чувства в кулак, засунул их, как джинна, поглубже, натянул на лицо равнодушие и спокойно покинул хоромы. Проходя мимо девушки,

я заметил, как в ее глазах мелькнули одновременно упрямство и удивление. Так тебе! Знай наших.

Машину подогнать – минутное дело. Подъезжая, я чуть не сломал руль: Астрая, близко подойдя к Егору, что-то говорила ему, при этом мило улыбаясь и что-то стряхивая с его плеча. Вот паршивка! А послушник-то растекся, расплескался по асфальту маслом топленым да медом, расплавленный ласковыми руками красавицы. Так, стоп! Успокойся, Никита, все путем. Пусть их. Кто она тебе? Никто. Кто Егор? Помощник, которым помыкать можно, как душе взбредет. Подумал я так, и тут же сам себя осадил. Негоже ревности своей, как бабе, волю давать. А кто ревнует-то? Кто ревнует? Ну что ты, в самом деле, как отрок-несмышленыш? Еще подерись сам с собой. Вот Астрая возрадуется, узрев, как ты сам себе синяки под глаза ставишь!

В общем, когда я подкатил к парочке, настроение мое было сродни характеру горыныча, разве что огнем не плевал, однако вида не подавал. Более того, спокойно открыл багажник, помог Егору погрузить поклажу, а потом спокойненько так тронул с места, аж сам на себя удивился. На пассажиров своих даже не взглянул, но чувствовал, что Астрая втихаря на меня поглядывает да треп Егора не особо слушает. А тот знай себе распинается про случаи смехотливые в школе. В общем, поездочка получилась еще та: Егор трепался, а мы с Астраей вели тайный поединок: кто кого перемолчит.

У дома Афанасия я остановился, по телефону вызвал профессора к нам.

– Познакомьтесь пока, а мы с Егором быстро, – сказал я, не дав нашей красавице и слова вставить.

Поднявшись в квартиру, я сразу припер послушника к стенке, прошипев в лицо:

– Вот что, соловушка мой сказочный, друг ситцевый. Ты оставь свои поползновения в сторону Астраи, не то зуб свистящий вышибу.

– Вы…ты чего, Ник? – немного растерялся тот, пытаясь высвободиться из захвата. – Я ж ничего такого… Она сама.

И то правда, чего это я? Даже стыдно стало. Ярость вдруг улетучилась, легкой дымкой растворилась в воздухе. Ревность уступила место раскаянию. Чтобы хоть как-то скрасить неловкость, я выдавил из себя, отпуская мальца:

– Ты это… Ты про дело в первую голову думай, а уж все остальное – как получится. Договорились?

– Добро, – все еще немного испуганно глядя на меня, произнес тот, поправляя курточку. – Все будет путем.

Собрались мы быстро и в полной немоте. Уже в подъезде на ходу я сказал Егору:

– Ты прости меня, сорвался. Задание-то трудное, не ровня всему, что было у меня до сей поры. А тут еще ты, и она…

– Да я все понимаю, Ник, – сразу обрадовался Егор. – Я не подведу, клянусь своим посвистом соловьиным! Вот не сойти мне с этого места, коли вру!

– Если не сойдешь – на самолет опоздаем, – меня, наконец, посетила улыбка. – Так что пошевеливайся.

К машине мы уже спустились, словно ничего и не было. Афанасий, гляжу, тоже поддался на чары прелестницы, глаголет с ней, как со смазливой студенточкой. Астрая поминутно ахает, глазищами своими бездонными, как небо, хлопает так да смеется звонко. Что ж ей неймется-то, а? Аль это у нее в крови?