Приключения, Фантастика-92
Шрифт:
— Родроб!
— У-у. — Он стоял возле моей головы и жевал сэндвич.
— Сами отремонтируем флайер?
— Угу.
Ремонт занял двое суток. За это время Тук успел общипать всю траву в долине и порядком обмелить речушку. Он превратился в огромную тушу, передвигающуюся ползком. Хорошо, что в конце долины было глубокое ущелье. Когда мы взлетели, Тук темнокоричневым наростом метрового диаметра висел на переборке грузового трюма, а на месте ущелья появился невысокий холмик, над которым гудел большущий рой крылатых насекомых, такой плотный, что казалось,
5
Механик прокатной фирмы, флегматичный мужчина с плоским и гладким, словно отутюженным, лицом, осматривал флайер с подозрительной дотошностью, не упустил ни одной вмятины на корпусе, ни одной сорванной гайки в механизмах. Его дотошность обошлась мне в двадцать семь тысяч экю — таков счет за ремонт.
— Ноги моей больше не будет в вашей фирме! И всем знакомым отсоветую! пригрозил я, оплачивая счет.
— Это право клиента, — нравоучительным тоном изрек механик.
Хотел я было высказать кое-что об их фирме и правах клиента, но решил, что попадать в полицию мне сейчас ни к чему. Чтобы успокоиться, к Тонгейсу отправился пешком. Когда идешь по самодвижущемуся тротуару, кажется, что живешь чуточку быстрее попутчиков, и это подзаправляет самоуверенностью, становишься на полголовы выше собственной мании величия, и настраивает на хорошее настроение.
В мастерскую Тонгейса я зашел веселым и довольным жизнью. Самоучка нехотя оторвался от ящика, напичканного радиодеталями, и сутулая спина Тонгейса стала похожа на вопросительный знак в конце фразы, написанной на лице: «Какого черта?» Поняв «какого», выбрался из-за стола и торопливо зашагал в дальний конец мастерской, к заветной двери.
Яхта стояла на транспортной тележке, готовая к перевозке на космодром. Тонгейс рассказал и показал, что сделал. На вопросы отвечал с недовольной миной, будто выдергивал и дарил мне на память по здоровому зубу.
Когда зубов набралось на ожерелье, я оставил его в покое:
— Все ясно. Хорошо поработали.
— Сегодня вечером корабль будет на космодроме. Вот жетон. — Он вручил мне пусковой жетон. Владельцем яхты значился Тонгейс.
На обратном пути владелец мастерской остановился перед кормовым отсеком корабля.
— Да, я тут одну штуковину поставил, — ткнул он пальцем в похожую на блюдце линзу из кристаллов. — В общем, отражает лазерные лучи.
Патрульные корабли, чтобы задержать нарушителя, поражают его в кормовой отсек, где расположен двигатель. Тонгейс, оказывается, изобрел надежный щит.
— А если выстрелят два одновременно?
— Линз четыре, каждая охраняет дугу в сто двадцать градусов.
— Отражение направленное?
— Да. В любую сторону, кроме обратного направления и «мертвой зоны» корпуса корабля.
Значит не напрасно я пришел не через пять дней, а через неделю. Представляю, что бы он натворил, задержись я в горах еще на несколько дней.
От Тонгейса я пошел в другую мастерскую, расположенную в квартале для бедняков. Она была маленькой, малопригодной для работы и без заветной дверцы в дальнем углу. Хозяин был таким же озлобленным изобретателем-самоучкой, как и Тонгейс, но покровителя не имел, поэтому делал любую работу, какая подворачивалась, и не задавал лишних вопросов. Я показал ему пусковой жетон яхты.
— Нужен второй. На имя Френка Нокхида.
Он повертел жетон в руке, презрительно хмыкнул.
— Сто экю. Зайдите через час.
Я пришел через полтора, просидев их в баре неподалеку среди молчаливых людей с озабоченными лицами и беззаботным ветром в карманах. Кое-кто из них прощупал меня взглядом на предмет облегчения от кредитной карточки, но мой звероватый облик отбивал охоту проделать подобную операцию. Зато хозяин мастерской с удовольствием сделал меня беднее на сто экю и вручил два жетона. Работа была отличная, не подкопаешься. Поэтому я достал из кармана дискету, вставил в его убогий рабочий компьютер старого образца. На экране высветились электронные схемы.
— Мне нужно еще и вот это.
Изобретатель рассматривал схему, причмокивая губами от удовольствия. Казалось, он обсасывает каждую деталь.
— Чье изобретение?
— Мое.
Оно было действительно моим — плод двухлетних стараний во время последней отсидки.
Хозяин мастерской посмотрел на меня подобревшим и немного завистливым взглядом. Потом опять уставился на схему и, радостно вскрикнув, ткнул пальцем в один из блоков.
— А это можно сделать проще! Тут убрать и соединить напрямую с этим блоком, — и, в подтверждение своих слов, сыпанул горстью формул. В теории я был слабоват, поэтому сказал: — Делай, как хочешь, но выходные данные должны быть не ниже запланированных. Прибор мне нужен через две недели.
— Не успею. Потребуются дорогие материалы и обработка схемы на мощном компьютере, а у меня… — он развел руками, показывая, что у него есть, точнее, что ничего нет.
— Я дам аванс.
— Но потребуется… — он запнулся, — …не меньше пяти тысяч.
Бедолага: пять тысяч для него — сумма, за которой начинается катастрофическое богатство.
— За работу я возьму всего тысячу, — добавил, как бы извиняясь, он.
Такая работа стоит не менее трех. Видимо, делает скидку как сопричастному к делу изобретательства. Я отыскал в ворохе деталей его кредитную карточку, заброшенную туда после получения ста экю, и перевел на нее двадцать пять тысяч. Сунув карточку под нос владельцу, произнес:
— Купишь хороший компьютер и лучшие материалы. Работать только в мастерской, о приборе никто не должен знать. Уложишься в срок — остаток денег и компьютер твои.
Он посмотрел на меня сомневающимся взглядом: сумасшедший или нет?
— Я по рекомендацию Дика Верини.
Дик Верини иногда бесплатно защищает интересных ему типов, пару раз помог и этому выпутаться из сомнительных историй, грозящих, как пособнику, несколькими годами. Имя рекомендателя успокоило хозяина мастерской, заставило поверить в свалившуюся на него удачу в образе новенького мощного компьютера и баснословной, по его мнению, суммы денег.