Приключения Фарго
Шрифт:
— Конечно, — сказала Реми.
— Кажется, я знаю, кто такой майор. Мне тут попалась одна малоизвестная биография Наполеона, написанная в сороковых годах девятнадцатого века, на немецком языке. В тысяча семьсот семьдесят девятом, в возрасте девяти лет, Наполеона отправили во французскую кадетскую школу в окрестностях Труа, Бриенн-ля-Шато. Там он познакомился с мальчиком по имени Арно Лоран. Они сдружились — вместе поступили в Королевскую кадетскую школу, затем было артиллерийское училище и так далее, до самого Ватерлоо. Если верить автору, до середины девяностых годов, перед самой итальянской кампанией, Лоран превосходил
— У него было имение? — спросил Сэм. — Может, сохранилась библиотека Арно Лорана?
— К сожалению, нет. О Лоране известно не так много, но из собранных мной материалов ясно, что, когда он умер в тысяча восемьсот двадцать пятом, всего через четыре года после смерти Наполеона, вместе с ним захоронили предмет, который в одной из статей назван «его самым дорогим приобретением».
— Который, если нам повезет, окажется перстнем с печаткой-разгадкой, — сказал Сэм.
— Или книгой, — добавила Реми. — Сельма, а где он похоронен?
— После того как французскую армию наголову разбили при Ватерлоо, капитуляция Наполеона прошла на борту английского военного судна «Беллерофонт» в присутствии его ближайшего окружения. Я полагаю, что Лоран, к тому времени главный военный советник Наполеона, там был. После «Беллерофонт» отплыл в Плимут, где Наполеона после двухнедельного ожидания пересадили на борт «Нортумберленда» — на этот раз без свиты — для последнего плавания на остров Святой Елены. Когда Лоран умер, его жена Мари попросила у англичан разрешения похоронить мужа на острове рядом с Наполеоном, но получила отказ и поступила так, как, по ее мнению, того хотел покойный муж: предала его останки земле на острове Эльба.
— Странно, — сказала Реми.
— Скорее поэтично, — ответил Сэм. — Генерал, император и лучший друг Лорана умер в ссылке и был похоронен в ссылке. И вдова Лорана остановила свой выбор на этом месте из… — Сэм подбирал подходящее слово. — Из символической солидарности!
Реми склонила голову.
— Это прекрасно, Сэм…
— Иногда и меня озаряет. Сельма, а останки Наполеона… их перевозили со Святой Елены?
— Да. Тоже довольно занятная история. В тысяча восемьсот тридцатом Бурбоны, которые вернули себе трон после поражения Наполеона при Ватерлоо, были свергнуты Орлеанской династией. В тот период, на волне ностальгии, французы попросили британцев вернуть останки на родину. Англичане упирались семь лет, а затем дали согласие. Гроб с телом Наполеона вернулся в Париж. Сейчас его официальная могила находится под Домом инвалидов. Могила — а точнее, склеп — Лорана по-прежнему на Эльбе. Вопрос в том, как вы собираетесь до нее добраться? Думаю, вы не захотите изображать из себя расхитителей гробниц, вламываясь в склеп.
— В идеале… — сказал Сэм.
— Тогда нужно получить разрешение. Возможно, вам повезло: у Лорана есть наследница, дальняя родственница, живет в Монако.
— Ах, Монако весной, — промурлыкал Сэм. — Язык не повернется сказать «нет»!
— Это точно, — согласилась Реми.
Глава 22
Сидя
Внучатая племянница Арно Лорана, Иветт Фурнье-Демаре, оказалась до неприличия богатой. Овдовев, она унаследовала долю мужа в нескольких монакских предприятиях, включая полдюжины пляжных курортов и спортивных автоклубов. Если верить местным желтым газетенкам, в свои пятьдесят пять она была самой завидной «холостячкой» Монако и за пятнадцать лет, прошедших со смерти мужа, встречалась с множеством представителей европейской элиты, от принцев и звезд до промышленных магнатов, собрав внушительную коллекцию разбитых сердец. С каждым очередным толстосумом она встречалась не дольше четырех месяцев и, по слухам, отвергла десятки предложений руки и сердца. Жила она в уединении на своей вилле с небольшим штатом прислуги и шотландской борзой Анри.
Сэм и Реми были приятно удивлены тем, как просто оказалось договориться о встрече. Для начала они отправили свои рекомендации и просьбу юристу миссис Фурнье-Демаре в Ницце, который, в свою очередь, пообещал, что свяжется со своей клиенткой. Не прошло и дня, как она лично вышла на них по электронной почте и настояла, чтобы они приехали немедленно.
Они вылезли из «порше» и прошли во внутренний дворик и дальше по тропинке между двумя пенистыми фонтанами к парадному входу; украшенные витражами массивные створки входной двери из красного дерева фута на четыре возвышались над их головами. Сэм нажал на кнопку в стене рядом с входом, и внутри заиграла мелодичная трель колокольчика.
— «А Marcia de Muneghu», — сказала Реми.
— Что?
— Мелодия звонка — это «А Marcia de Muneghu». «Марш Монако». Национальный гимн.
Сэм улыбнулся.
— Прочла путеводитель в самолете?
— Еще в Риме…
Дверь открылась. На пороге их встретил худой как жердь мужчина средних лет в темно-синих слаксах и со вкусом подобранной тенниске.
— Мистер и миссис Фарго?
В голосе проступал британский акцент. Не дожидаясь ответа, он сделал шаг в сторону и легонько коснулся подбородка.
Они прошли в фойе, обставленное просто, но со вкусом: на полу светло-серый египетский сланец, на стенах — штукатурка цвета морской волны; над пристенным столиком в форме полумесяца (девятнадцатый век, стиль шератон) зеркало в серебряной раме.
— Меня зовут Лэнгдон, — представился мужчина, запирая дверь. — Хозяйка на веранде. Сюда, пожалуйста.
Фарго проследовали за ним через холл, мимо общих покоев к хозяйским апартаментам, и дальше, через застекленные двустворчатые двери на многоярусную веранду из отполированного грецкого ореха.
— Вас ждут, — сказал Лэнгдон, указывая на просторную лестницу с перилами, которая обвивала внешнюю стену. — Прошу меня извинить…
Лэнгдон повернулся и исчез за застекленными дверями.
— Боже, какой вид! — воскликнула Реми, подходя к перилам.
Сэм присоединился к ней. Внизу, под набережной с ее скалистыми уступами, пальмовыми деревьями и цветущим тропическим кустарником, широко, словно бескрайний колышущийся ковер цвета индиго, раскинулось под безоблачным небом Средиземное море.