Приключения Гаррета. том.1
Шрифт:
— Проповедь мне может прочитать и кухарка.
— Извини. Я просто пытаюсь объяснить тебе. Ты привлекательная девушка. Я мало встречал таких красавиц. О таких люди вроде меня могут только мечтать. Я б мигом обслужил тебя, будь я из тех парней, которые используют женщину, а потом отбрасывают ее как обглоданную кость. Им и дела нет до ее страданий.
Похоже, мои доводы подействовали. Уверяю вас, все это красноречие и маневрирование далось мне не даром и всколыхнуло в душе старины Гаррета массу противоречивых чувств.
— Понятно. Это твой способ быть добрым.
— Верно.
Она окинула меня внимательным взглядом.
— Извини, тебе, конечно, от моего остроумия проку мало.
Теперь я шел по следу мертвеца, медленно поднимаясь на небольшой пригорок — к семейному кладбищу. Дженнифер, похоже, ничего кругом не замечала. Шагов через пятьдесят она остановилась.
— Можешь ты сделать для меня одну вещь?
— Конечно. Даже то, о чем мы говорили, если когда-нибудь это окажется правильным. Она натянуто улыбнулась.
— Потрогай меня.
— К-как? — поперхнулся я, растеряв все свое блестящее остроумие.
— Потрогай меня.
Что за черт?
Я прикоснулся к ее плечу. Она поймала мою руку, схватила и прижала к своей щеке. Я нежно погладил ее. Никогда еще я не касался кожи столь шелковистой.
Дженнифер задрожала — и это была нехорошая дрожь. Глаза ее наполнились слезами. Она отвернулась, не знаю уж, от смущения или от страха. Потом опять повернулась ко мне. Мы двинулись дальше, подошли к невысокой кладбищенской ограде.
— Это для меня почти то же самое, — сказала она.
— Что?
— Никто до сих пор не трогал меня. Во всяком случае, сколько я себя помню. Кухарка, наверное, трогала, когда пеленала и что там еще делают с младенцами.
На мгновение я точно окаменел, уставившись на зловещее старое здание. У, проклятый холодный дом!
— Иди сюда.
— Что?
— Просто иди сюда.
Дженнифер подошла ближе — и я крепко обнял ее. Она была жесткая, как чугунный столб. Я подержал ее, потом отпустил.
— Еще не поздно начать. Каждому необходимо, чтобы его время от времени трогали и ласкали. Каждому человеку.
Я понял, чего она добивалась. Дело не в девственности, и секс тут ни при чем. Возможно, она не сознавала этого до конца, но ей представлялось, что секс — цена, которую придется заплатить за нечто действительно нужное.
Сколько раз Морли твердил, что как дело коснется калек и прочих ущербных, я становлюсь совсем простачком! Столько раз, что и не сосчитать. И он прав — если только у простачка может возникнуть потребность облегчить чужие страдания.
Я перешагнул через ограду и подал руку Дженнифер. Перелезая, она зацепилась за ограду подолом и тихонько чертыхнулась. Платье было явно не предназначено для загородных прогулок. Я поддержал ее, пока она отцепляла подол, осмотрелся. Взгляд мой упал на надгробный памятник, более новый, чем остальные, но такой же незатейливый. Просто гранитная плита с именем: Элеонора Стэнтнор. Даже даты нет. Дженнифер остановилась рядом.
— Моя мать.
И все? Это и есть место успокоения женщины, чья смерть перевернула, перекорежила столько жизней и превратила дом Стэнтноров в дом разбитых сердец? Я, разумеется, не думал, что генерал построил храм в честь своей жены. Ведь ее мавзолеем, ее памятником стал дом. Обитель несбывшихся надежд.
Дженнифер снова вздрогнула, придвинулась ближе. Я обнял ее. Дул пронизывающий ветер, небо было серым, а кругом — могилы. Мне тоже хотелось прижаться к кому-нибудь.
— Я передумал. То есть отчасти передумал. Проведи эту ночь со мной. — Я не стал ничего объяснять. Она тоже промолчала, только напряглась еще больше.
Это был просто порыв. Есть у меня слабинка — не могу спокойно смотреть, как человек страдает.
Может, такая штука — карма — все-таки существует. Благие деяния наши порой вознаграждаются. Мелочь, казалось бы, но порыв этот спас мне жизнь.
24
Мы постояли молча, глядя на могильный камень.
— Ты много знаешь о своей матери? — спросил я.
— Только то, что сказала тебе: кухарка мне больше ничего не говорила, отец — вообще ничего. После ее смерти он уволил всех, кроме кухарки. Так что не осталось никого, кто мог бы рассказать мне о маме.
— А о бабушке с дедушкой ты что-нибудь слышала?
— Никогда. Дедушка Стэнтнор умер, когда я была совсем маленькой. А бабушка — когда отец был еще мальчишкой. О бабушке и дедушке с материнской стороны я не знаю ничего, кроме того, что они были Владычица Бурь и Повелитель Огня. Кухарка не рассказала мне, кем именно они были. Думаю, они плохо кончили, и поэтому она решила, что лучше мне остаться в неведении.
Ага! В мозгу у меня словно колокольчик звякнул. Излюбленное развлечение нашего правящего класса — устраивать заговоры с целью захватить трон. Последнее время заговоров не случалось, но раньше, бывало, мы меняли королей как перчатки. Однажды за год их сменилось три штуки.
Большая шумиха поднялась, когда мне было лет семь-восемь. Дженнифер родилась примерно в то время. Преступный сговор раскрыли. Выяснилось, что замышлялись ужасные злодеяния, и их предполагаемая жертва пришла в праведное негодование. Ни о каком «прощено — и забыто» не могло быть и речи. Заговорщиков сначала повесили, потом изрубили на куски, головы и тела их разбросали в разные стороны, а руки и ноги провезли по всему королевству и закопали на перекрестках дорог. Их огромные поместья были конфискованы. В то время никому не хотелось оказаться даже в самом дальнем родстве с преступниками.
С моего шестка ужасно забавно смотреть, как важные господа гоняются за собственным хвостом, и вдруг — оп! — хвост прищемило дверью. Может, это двойное сравнение не из удачных, но вы поняли, что я хотел сказать. Когда случаются заварушки, сторонние наблюдатели надеются, что всякие там партии и группировки сожрут друг друга или самих себя и жизнь наконец наладится. Не тут-то было. Они выбирают худший из возможных вариантов и на этом успокаиваются.
Выяснить, кто были дедушка и бабушка Дженнифер, не составит труда.