Приключения Гаррета. том.1
Шрифт:
— Сколько же тебе сейчас?
— Двадцать два.
— Что держит тебя?
— Только я сама. Я боюсь. Все, чего я хочу, — там, за воротами. Но я боюсь выйти и увидеть, пощупать это. Когда мне было четырнадцать, кухарка взяла меня в город на летнюю ярмарку — больше я никогда не выезжала за пределы имения. Мне очень хотелось поехать, но город ужаснул меня.
Странно, большинство красивых женщин не испытывают в жизни никаких затруднений: все и всегда рады прийти им на помощь.
— Я знаю свое будущее. Оно пугает меня. Я подумал,
— Я останусь здесь, в своих владениях, и буду постепенно превращаться в сумасшедшую старуху, пока дом не обвалится и не погребет нас с кухаркой. У меня никогда не хватит смелости позвать рабочих отремонтировать его: я боюсь чужих людей.
— Это неправда, все будет совсем не так.
— Так. Мне исполнилась неделя, а судьба моя уже была предрешена. Если бы мама не умерла… Хотя она вряд ли что-нибудь изменила бы. Она сама, насколько я слышала, была странной женщиной. Отец — Повелитель Огня, мать — Владычица Бурь, она выросла в столь же леденящей обстановке. Родители обручили ее с моим отцом, до свадьбы они не встречались, однако папа любил ее. Мамина смерть причинила ему жгучую боль. Он никогда не упоминает о ней, но хранит в спальне мамин портрет, лежит иногда и часами смотрит на него.
Что я мог ответить? Тут не поможешь, не утешишь.
— Я собираюсь прогуляться. Не хочешь ли взять шаль и пройтись со мной?
— На улице холодно?
— Не очень.
Зима еще пыжилась, тщетно пытаясь спугнуть пробуждавшуюся от спячки природу. Мне приятно было видеть ее бессильные потуги: терпеть не могу зиму.
— Хорошо, согласна.
Она оттолкнулась от перил и пошла по лестнице вниз, в свои покои. Я потащился следом. Дженнифер не противилась, пока мы не подошли к ее двери. Тут она занервничала: ей явно не хотелось пускать меня внутрь.
Ладно, на этот раз я готов оставить ее убежище не оскверненным. Я отступил в коридор.
Раньше я сомневался, не лишена ли Дженнифер обычного женского кокетства, но теперь сомнения развеялись как дым. Она вернулась буквально через минуту. Никогда не встречал девушки, которой на перемену туалета требовалось меньше получаса. Она управилась в один момент, надела очень простое, военного покроя зимнее пальто, которое удивительно шло ей, подчеркивая красоту лица. Я даже вздрогнул: подумать только — такая прелестница пропадает зазря в этой темнице! Ее лицо, прекрасное, как полотна великих художников, следовало выставить в музее, чтобы все могли любоваться им.
Мы спустились в холл, прошли мимо ее предков Стэнтноров, взиравших на нас с мрачным неодобрением. Уэйн тоже недовольно зыркнул на меня: наверное, решил, что ему пытаются перебежать дорожку.
Я ошибся: было не так уж тепло. Со времени отъезда Плоскомордого холодный, пронизывающий ветер усилился. Но Дженнифер, казалось, не замечала непогоды. Мы сошли с крыльца, и я повел ее по той же тропинке, по которой шел прошлой ночью с Чейном, Питерсом и Тайлером.
— Тебе хотелось бы побывать в городе? Это можно было бы устроить.
Я имел в виду поручить ее Плоскомордому. Он мастерски умеет обращаться с женщинами, хотя сам западает лишь на совсем маленьких, росточком не больше пяти футов.
— Если ты пытаешься спасти меня, не трудись: слишком поздно.
Я не ответил — мое внимание было приковано к оставленным ночью следам.
— Сегодня я видела нечто странное. — Дженнифер резко сменила тему. — Я видела незнакомого мужчину. Я поднялась наверх, там ты меня и нашел, но его уже не было.
Должно быть, Морли.
— Наверняка это кавалер моей блондинки.
Дженнифер сердито посмотрела на меня — в первый раз, с тех пор как мы вышли из дому, она подняла глаза.
— Смеешься надо мной?
— Не над тобой. Скорей над ситуацией в целом. Я снова и снова вижу женщину. Никто больше не видит ее. Более того, никто не допускает, что она действительно существует. А теперь тебе тоже являются привидения.
— Я видела его, Гаррет.
— Не спорю.
— Но ты не веришь мне.
— Не верю и не не верю. В моем деле — первое правило: допускать любую возможность.
Второе — помнить, что все тебе лгут.
Она вроде бы удовлетворилась этим ответом и на некоторое время замолчала.
Мы подошли к месту гибели Тайлера. Его там не было, мертвяка тоже. Я пошарил кругом, пытаясь понять, что же случилось. И не понял. Надеюсь, Питерс и прочие домочадцы помогут разрешить загадку. А выяснить это необходимо.
Дул пронизывающий ветер, небо было серым, трава пожухлой, а дом Стэнтноров нависал над нами как воплощение безысходной тоски. Я взглянул на фруктовые деревья, протянувшие к небу голые ветки. Для них скоро наступит весна, для них, но не для хозяев дома.
— Ты танцуешь? — спросил я. — Давай устроим танцульку в вашей обители сабель.
Дженнифер попыталась поддержать шутку, но у нее ничего не вышло.
— Не знаю, не пробовала.
— Эге! Это мы исправим, мы еще заставим тебя улыбнуться.
Она помолчала с минуту, а потом снова огорошила меня:
— Я девственница, Гаррет. Вообще-то я так и думал, но зачем сообщать об этом мне?
— Когда ты появился у нас, я подумала — вот мужчина, который изменит это. Но я ошиблась, правда?
— Я, я вроде бы…
— Питерс предупреждал меня…
— Он говорил о моей репутации? Да, обо мне много болтают, а дыма без огня не бывает. Но то, чего ты хочешь, Дженнифер, это неправильно. Не так все должно быть.
Осторожно, Гаррет, осторожно. Черти в аду — просто кроткие овечки по сравнению с оскорбленной женщиной.
— Не надо делать это только потому, что тебе надоела девственность. Любовью надо заниматься, только когда ты уверена — ты хочешь именно этого. Когда ты с кем-то особенным, очень важным для тебя и хочешь разделить с ним нечто необычное, чудесное.