Приключения Гаррета. том.2
Шрифт:
Паленая отказалась от членства в комитете пассивных сочувствующих и ринулась к насекомой твари. На бегу она извлекла откуда-то из-под одежды короткую дубовую дубинку вроде той, которую ношу с собой я сам. Одежды на ней больше, чем на ее брате, хоть одевается она не так ярко. Она предпочитает землистые цвета. В общем, ей есть под чем прятать эту штуку.
Такой устремленной я ее, пожалуй, еще не видел. Похоже, жуки-монстры ее не подавляли.
— Может, тебе лучше помочь ей? — заметила Тинни. — На всякий случай.
— Угу, —
Вонь от сусла сделалась сильнее. На этот раз я уловил ее футов за тридцать от этой развалины.
До этого момента за нашими действиями наблюдали не более десятка зевак. Появление огромного богомола имело прямо-таки магический эффект. За какие-то пару десятков секунд маленькая кучка людей превратилась в толпу.
Паленая взмыла по шатким ступеням на крыльцо. Богомол не обращал на нее внимания до тех пор, пока она не замахнулась палицей, метя ему в голову.
Он метнулся вперед, из двери. Крысючка промахнулась. Жук сделал попытку взлететь, но крылья для такого дела оказались явно слабоваты и унесли его всего на несколько футов. Он приземлился неловко, врезавшись уродливой треугольной мордой в булыжную мостовую.
Паленая прыгнула следом. В другой руке у нее возник нож, которым она и отсекла твари голову. Из обрубка шеи полилась какая-то мерзость. Мне пришлось исполнить замысловатый пируэт, чтобы не испачкать костюм.
К моей помощнице подбежал какой-то мальчишка.
— Ух ты! Круто! Можно, я это возьму? — Он ткнул пальцем в голову. Жвала продолжали с щелканьем шевелиться.
— О нет! Что ты натворила?
— Полагаю, я убила крупное насекомое.
Пулар обращалась ко мне, но вопрос-то задал кто-то, стоявший у меня за спиной. Мальчишка, возникший в дверях дома-развалины. Ну, не совсем мальчишка: подобного пушка на верхней губе я давно уже не видывал.
Возраста он был примерно того же, что Кип, а может, даже чуть помладше, но более округлый и бледный, как вампир. Одежда его, хоть и не бедная, сидела на нем кое-как. И сложение его я бы не назвал спортивным: забега на милю он бы не пережил. В компании с Кипом я его не видел, это точно.
Вид он имел такой, словно у него на глазах убили любимого щенка.
— Осторожнее, Гаррет, — пробормотал Плеймет. — Если это тот парень, что сотворил этих чудищ…
Округлый юнец казался слишком маленьким, чтобы путаться с таким гадким колдовством, результатом которого стали огромные жуки-убийцы. Но я избегаю оценивать людей по внешности. Они то и дело дурят вам голову. Порой сознательно.
Плоскомордый с Плейметом как бы невзначай отошли от меня, Тинни и Пулар. Теперь округлый юнец, даже если бы и учинил какую-нибудь глупость, не смог бы убежать, окруженный с трех сторон.
Толпа негромко загудела.
В выбитом окне второго этажа показался огромный жук. Надкрылья у него были очень красивой расцветки: алые с желтым, как у парадного мундира.
С лязгом трущихся друг о друга жестяных листов жук расправил крылья и полетел. Точнее, спикировал под углом в шестьдесят градусов. Он врезался в булыжную мостовую с достаточным энтузиазмом, чтобы переломать себе все ноги и усики, да и панцирь треснул в нескольких местах.
— Размер имеет значение, — философски заметил Плоскомордый, — но не решающее.
Интересная реплика, особенно если учесть, что изрек ее человек, для которого крупный размер — образ жизни.
Округлый юнец разрыдался и двинулся вниз с крыльца. Только тут он заметил собравшуюся толпу. Семьдесят свидетелей. Он застыл.
В дверях появился еще один мальчишка. На сей раз один из тех, что были с Кипом. Этот увидел толпу сразу. Глаза его округлились, и он задрожал. Сложением он напоминал сказочный бобовый стебель, а чувством стиля уступал даже округлому. Заикаясь, он пробормотал что-то, схватил первого за шиворот и потянул в дом.
Секунду спустя из дома выбралось еще несколько жуков, по размеру заметно меньше двух первых. И несколько ночных мотыльков, размахом крыльев не уступавших хорошему ловчему соколу. Жестокий внешний мир быстро одолел их. Зеваки лезли друг на друга в попытке поймать жука на память.
Тинни поманила меня к себе.
23
— За нами следят, — шепнула моя ненаглядная.
— Угу. Человек сто. — Я не стал уточнять, что половина из них пялилась не столько на жуков, сколько на нее саму.
— Я не об этих бездельниках. Вон там, в просвете между руиной из красного кирпича и руиной из желтого.
Надо заметить, что оба цвета мало отличались друг от друга.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы углядеть его — даже зная, где искать. У рыжей острые глаза.
Он имел окраску матовой кленовой мебели — идеальную для того, чтобы растворяться в тени. Я видел только часть фигуры. Лицо производило впечатление морщинистого, кожистого. Судя по остальному, что я сумел разглядеть, сложение его подходило более всего для жизни на деревьях — он весь, казалось, состоял из длинных мускулистых рук и ног.
— Эй, Плоскомордый. Видишь парня, о котором говорит Тинни?
— Ага, есть. Должно быть, он здорово разволновался, если выставил себя вот так, почти что напоказ.
— Что ты сказал? Ты его знаешь?
— Я его не знаю. Никто не знает. Я о нем слышал. Эти мальчишки смылись. Ты пойдешь за ними?
— Нет. Я хочу знать, кто этот тип, что за нами следит.
— Он за тобой не следит. Ты ему недостаточно интересен.
— Плоскомордый!
— Это Лазутчик Фелльске, приятель. Тот самый Лазутчик Фелльске.