Приключения говорящего мальчика

Осипов Александр

Когда Гриша начал расспрашивать о камнях, и предложил определить, какие это камни, Андрей, психанув, сказал, что он – не геолог!

– А в космосе тебе придется быть и геологом, и медиком, и на все руки мастером. Мы же развиваем твою зрительную память. Ты, если все лето потренируешься, ты потом в учебнике страницы просмотрел и все! Сможешь потом глаза закрыть, и они перед тобой вместе с запятыми предстанут, все эти страницы! – сказал Николай Иванович.

В общем, из двенадцати предметов, Андрей толком не смог описать не одного.

– Вот смотри! –

сказал Гриша. – Мы, с Николаем Ивановичем, почти месяц тренируемся. Есть у тебя в карманах мелкие вещи? Выкладывай!

Андрей достал из мокрых брюк расческу, две рублевых монетки, швейцарский, подарок папы, перочинный нож из восьми предметов. Снял с руки часы, сорвал ромашку и, подобрав несколько камешков на берегу, вывалил все это перед ребятами.

– Смотрите минуту, потом расскажете! – сказал Андрей.

– Досчитав мысленно до восьмидесяти, он прикрыл газетой все предметы.

Почему до восьмидесяти? Так его папа научил. Начав с двадцати одного и досчитав до восьмидесяти, вы с точностью плюс-минус две секунды уложитесь в минуту. А, начав считать с единицы, будете иметь большую погрешность в счете. Попробуйте!

Начал Николай Иванович. Андрей, приоткрыв с одного края газету, внимательно смотрел.

Нож перочинный, швейцарский, с черной рукояткой и красным крестом на ней. Состоит из….

Николай Иванович все предметы, что Андрей разложил под газеткой, обрисовал очень подробно. И без единой ошибки рассказал, где и в каком порядке все это лежит.

– Можешь прикрыть газетой и оставить. А, завтра-послезавтра, я тебе уже не глядя на эти предметы, расскажу снова! – заверил Николай Иванович.

Андрея заело.

– Давай! Начинай! – потребовал он.

– Что начинать? – спросил Николай Иванович.

– Ну, эту! Тренировку! – сказал Андрей, и они начали сначала с трех предметов, потом добавили еще два. После того, как Андрей стал путаться с описанием семи предметов, тренировку решили закончить. Передышка в два часа и снова тренировка. Андрей, с непривычки, быстро устал и Николай Иванович перенес занятия на следующий день.

– Не расстраивайся! – улыбаясь, сказал Гриша. – Дней через десять, будешь запоминать двадцать пять – тридцать мелких предметов. Ты главное каждый день тренируйся, и тогда дело пойдет. А потом мы тебя научим нашему языку. У нас все ребята на нем умеют разговаривать. Ну, это если нужно, чтобы взрослые не поняли, о чем мы говорим. Эсперанто называется!

– Что за эсперанто? – удивился Андрей.

– Я тебе на вечер дам книжку почитать. Старинная. Семидесятый год. Двадцатый век. Мы ее на чердаке нашли.

Это такой язык, что за двадцать дней можно выучить, и начать разговаривать на нем, и писать! Мы через Интернет, в город пришлось несколько раз съездить к тетке, нашли двоих эсперантистов в Испании, одного в Португалии, одного в Израиле, двух в Америке и трех в Индии. И со всеми переписываемся! Да! Японка, одна, вчера письмо прислала. Замаялись им всем объяснять, почему нам писать удобнее на бумаге, а не по электронке, стыдобища. А в город, к тетке не наездишься.

– И как они тебя понимают? Испанец, японка, американцы? – удивился Андрей.

– Чудак человек! Язык же международный! – засмеялся Гриша.

Андрей загорелся: – Принеси, пожалуйста, эту книжку! Я тоже хочу с испанцами и японцами разговаривать!

– Не научился, что ли, в школе? – спросила бабушка, увидев в руках у Андрея старую разлохмаченную, невесть как попавшую в деревню книжку – учебник эсперанто. – И летом учиться будешь?

– Не мешай, пожалуйста, бабушка! Это не для школы! Это мне самому необходимо, – ответил Андрей и погрузился в чтение.

Оказывается, люди давно задумались о создании единого, международного языка. Но все они были искусственными, надуманными и, поэтому, не прижились. А вот в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году Людовик Заменгоф опубликовал первый учебник языка эсперанто. Эсперанто – это такой язык, что на нем можно общаться на любые темы, самое главное – язык мог освоить любой человек всего за двадцать дней!

Да! Двадцать дней и можно переписываться или разговаривать на эсперанто!

– Выучу! – решил Андрей. – Обязательно выучу! Не все мне с воронами да котами разговаривать! Буду с ребятами из разных стран переписываться через Интернет на эсперанто! Вот здорово будет!

Андрей углубился в изучение методички. Как просто и легко запоминается! К тому времени, когда бабушка велела погасить свет и ложиться спать, Андрей освоил два урока. И не просто так, поверхностно, а освоил капитально. Осталось восемнадцать уроков, а это займет у меня девять дней, если каждый день по два урока выполнять. Красота! Утром Андрей проснулся рано. Он лежал, вспоминая: что ему приснилось. И приснилось что-то не очень радостное.

Рукопись! Он во сне видел огорченного директора Николая Ивановича. Тот что-то разочарованно говорил Андрею, обиженно качая головой. Андрей вскочил и начал рыться в сумке – он помнил, что вчера положил ее сюда. Вот же эти несколько листочков – мятые, в каких-то разводах. Вода, что ли, попала? Андрей разгладил листы и перечитал свое творение. С улицы раздался свист. Затем в окне появилась Гришкина голова.

– Bonan tagon! Amiko! – поприветствовал он Андрея.

– Это ты сейчас что, сказал? – спросил Андрей.

– Я сказал тебе: – Добрый день, друг! – ответил Гриша.

– Красиво! Надо запомнить.

– Да, певучий язык, – согласился Гриша. – Мне очень нравится.

– А почему же вы на нем не разговариваете? – удивился Андрей.

– Так ты же нас бы не понял! Как же можно разговаривать, если ты нас не понимаешь? Мы с мамой часто по башкирски разговариваем, но это только если вдвоем или с тем, кто понимает по башкирски. А если не понимают нас, так это не по-людски будет, не вежливо! Можно ведь подумать, что это мы кого-то обсуждаем или ругаем человека! Не! У нас так не принято разговаривать! Поэтому, при тебе, на эсперанто и не говорим. Вот когда ты его выучишь, тогда и будем гуторить. Ты сейчас что будешь делать? Чем заниматься?