Приключения Гвоздика
Шрифт:
ГЛАВА XV
О ТОМ, КАК ГВОЗДИК ПОМОГ РИДАРЕЛЛО
После отъезда Пилукки Мустаккио и Оп-ля не замедлили воспользоваться своим открытием. Однажды ночью, когда Гвоздик спал у себя в фургоне, Оп-ля сказала Мустаккио: «Ну, настало время избавиться от этого железного хлама. — Она теперь иначе не называла Гвоздика. — Если ты хочешь снова занять своё прежнее место укротителя, ты должен разбить часы, которые бьются у него в груди вместо сердца…»
Мустаккио, по правде сказать, страшно боялся даже близко подойти к Гвоздику, но не подавал вида, что трусит.
Гвоздику стало щекотно, он подумал, что это блоха, и, не открывая глаз — бац — хлопнул себя железной ладонью по груди…
Бедный Мустаккио! Ещё немножко, и голова его расплющилась бы в лепёшку! Физиономия его перекосилась и помялась, словно по ней прошёлся дорожный каток.
— Мустаккио, бедняжка, что с тобой? У тебя судорога! — воскликнул Гвоздик, открыв глаза: его разбудил пронзительный вопль Мустаккио. И так как железный мальчик был добрым и отзывчивым, то он залепил бывшему укротителю ещё одну затрещину, чтобы выпрямить ему физиономию. Лицо Мустаккио действительно выпрямилось, но зато он пулей вылетел из фургона и упал прямо на спину своей подруге. Это смягчило падение Мустаккио, но зато Оп-ля оказалась вся в синяках. Таким образом оба получили по заслугам.
Теперь милая парочка старалась держаться подальше от железного мальчика, не переставая, однако, строить всё более коварные планы. Гвоздик, которому не удавалось ничего узнать о Перлине, с каждым днём становился печальнее, и напрасно друзья старались развеселить его новыми шутками. Чтобы порадовать их, Гвоздик делал вид, будто ему весело, но однажды вечером его охватила сильнейшая тоска, и он не сумел скрыть её.
— Бедная Перлина! — тяжело вздохнул он. — Что-то сейчас с ней! Это я во всём виноват! Может быть, она голодает; может быть, заболела.
При этих словах Ридарелло, который всегда шутил и смеялся, стараясь развеселить Гвоздика, вдруг заплакал.
— Что с тобой? Это что, новая шутка? — спросил его изумлённый Гвоздик. Ему казалось невероятным, что клоун, который всю свою жизнь только и делал, что смеялся, может плакать по-настоящему.
— Прости меня, — сказал Ридарелло сквозь слезы, — но твои слова разбередили рану, которую я всё время пытаюсь скрыть. Моя дочурка больна, тяжело больна… и может умереть…
— Её нужно лечить! — воскликнул Гвоздик. — Я и не знал, что у тебя есть дочка! Почему ты никогда не говорил мне о ней?
— Я не хотел огорчать своих друзей… Да, кроме того, всё равно ничего не поделаешь! Чтобы лечить её, нужны доктора и лекарства, а у меня нет денег.
Тут золотое сердце Гвоздика забилось так сильно, что казалось, выскочит из груди.
Мальчик побежал в свой фургон и вернулся, неся в руках заработок за целый месяц.
— Возьми, это всё твое. И беги сейчас же домой. Не беспокойся о вечернем представлении, я заменю тебя!
Ридарелло не хотел ничего брать, но Гвоздик настаивал, и в конце концов клоун, бормоча тысячу благодарностей, взял деньги и ушёл.
Это принесло счастье не только его дочке и ему, но, как вы увидите дальше, и самому Гвоздику.
От хорошего худа не бывает!
ГЛАВА XVI
НАКОНЕЦ-ТО И НА ДОЛЮ ПЕРЛИНЫ ВЫПАДАЕТ БОЛЬШАЯ РАДОСТЬ И ДЛИННАЯ-ПРЕДЛИННАЯ ГЛАВА
Ридарелло купил лекарства на деньги Гвоздика и побежал домой к своей больной дочке. Девочку взялись лечить лучшие доктора; ей сразу стало легче, она начала поправляться и, наконец, выздоровела.
И чем лучше становилось малютке, тем больше росла в сердце Ридарелло признательность к Гвоздику. Бедный клоун был счастлив, такого же счастья он желал Гвоздику, который не переставал грустить о Перлине, — мальчик никак не мог разыскать свою подругу. Очевидно, надо было помочь ему найти эту девочку. Но как, если даже самому Гвоздику это не удавалось?
Думал Ридарелло, думал, и, наконец, придумал: в один прекрасный день, когда он слушал радио, в голову ему вдруг пришла мысль, от которой он так и подпрыгнул.
Сейчас же побежал он на радио и дал там объявление. «Где бы Перлина ни находилась, — подумал Ридарелло, — девочка обязательно услышит этот призыв и, если у неё в самом деле доброе сердце, она пожалеет Гвоздика».
В день, когда объявление передавали по радио, Перлина в белых перчатках, передничке и накрахмаленной наколке, подавала чай Миледи, стараясь не наступить на собачонку и кота, которые всё время вертелись у неё под ногами.
— Ты всё ещё не научилась держать поднос на трёх пальцах! — сердилась Миледи. — Какая же ты глупая! Ну, живее! Ты медлительна, как черепаха!
В ответ Перлина только глотала слезы. Но в это мгновение из радиоприёмника послышался громкий голос: «Внимание! Внимание! Гвоздик разыскивает Перлину. Если Перлина слышит нас, пусть сейчас же возвращается к Гвоздику. Он ждёт её в цирке».
Перлина подскочила так, будто наступила на сотню иголок, и поднос с чайным прибором опрокинулся прямо на Миледи.
— Невежа, грубиянка, дура! — закричала Миледи.
Но Перлина больше её не слушала. Одним прыжком она оказалась у двери, одним пинком отшвырнула ненавистных собачонку и кота… ещё прыжок — и она оказалась на улице.
Девочка сорвала с себя передник, перчатки, накрахмаленную наколку и с криком: «Да здравствует свобода! Гвоздик, я здесь!» — понеслась к цирку, как ракета.
Она бежала не переводя дыхания, словно стремилась завоевать первенство на соревнованиях.
— Эй, синьорина, а билет?… — закричал кассир из своего окошечка, когда она с разгона перескочила порог, точно линию финиша.
— Гвоздик заплатит! — не останавливаясь, крикнула Перлина и, не обращая внимания на контролёров, побежала к арене.
Гвоздик исполнял номер со львами. Наступил самый драматический момент: он сунул голову в пасть зверя. И вдруг среди напряжённого молчания раздался крик, от которого все подскочили:
— Гвоздик, это я — Перлина! Я вернулась к тебе!
Голова Гвоздика в этот момент находилась в пасти льва.
Услышав голос Перлины, железный мальчик так вздрогнул, что ударил затылком прямо по зубам хищника, и, верно, ни одному зубному врачу не приходилось слышать такого вопля, какой вырвался у бедного зверя, но ещё громче закричал Гвоздик: