Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня!
Шрифт:
4. «Люк». Вход в Красное смещение и сбрасывание второй фуфайки. (3 секунды.)
5. Как Бог поможет. (1 секунда.) И — никакого героизма, никакой задержки и гибели в абсолютной пустоте. В абсолютной пустоте перед взрывом не должно остаться ни одного постороннего предмета, ни одной пылинки.
В то же время: Брагин будет «выстрелен» из второй рогатки на Западном полюсе «дыни». Его задача будет чисто наблюдательная, она не представляет подобной сложности (хотя и очень сложна) — проход над Западным полюсом по баллистической орбите, наблюдение за действиями Той Стороны и возвращение (без «оборотня» и «люка»). На
ОТВЛЕЧЬ ПОСТОРОННЕГО НАБЛЮДАТЕЛЯ.
ВЫБОР ВРЕМЕНИ.
Чем меньше оставалось времени, тем больше чувствовалось напряжение пространства. Дыня угрожающе увеличивалась в размерах и уже напоминала вздувшийся женский живот на восьмом месяце. Лон Дайк мрачно шутил: Представляю, какой будет Вселенский потоп, когда воды отойдут!
Операцию назначили на День Летнего Равноденствия как раз во время проведения финального матча. Выгоды этой даты были следующими: Первое, Все будут заняты футболом и, если операция не удастся и Вселенная лопнет, никто за футболом и не заметит светопреставления.
И самое главное, второе. Вот что сказал дженераль Гу-Син: — Очень важен правильный выбор времени. Скорее всего, оба Посторонних Наблюдателя тоже будут смотреть Матч Смерти, а не какую-то там сантехническую операцию по установке унитаза. Кто же будет в унитазы заглядывать, когда Матч Смерти?
Я с ним сразу согласился. Лон Дайк тоже.
— Очень правильно!
ТРЕНИРОВКИ. ОТКРОВЕННЫЕ РАЗГОВОРЫ С ФУТБОЛИСТАМИ.
НОВЫЙ МЕТОД тренировок приживался с большим трудом. Атлетические тренировки. Стипль-чез какой-то. Преодоление на местности барьеров тяготения с колючей проволокой анти-частиц и препятствий с нагромождением черных дыр и омутов с тяжелой водой. В полной выкладке с инструментом. «Вертушки», «кресты», «люки», «оборотни» — до автоматизма. Сан Саныч всех загонял. Техника — кручение планеты на кончике пальца — большого, указательного или мизинца по оси вращения с разгоном и торможением. Жонглирование разнотелыми конгломератами, пустотелыми пузырями. И все это на супер-световой, с учетом всех коэффициентов Гепплера,- там конь не валялся, и Ньютон не ночевал. Или такой дриблинг: провести пузырь по орбите, жонглируя им головой, при этом пролезть под барьером, пробежать по бревну, обойти метеоритный поток и т. д. Запыхаешься!
ПРИЕЗЖАЛ ПРЕЗИДЕНТ.
Стоял за спиной Сан Саныча, наблюдал за сантехническими тренировками. Сан Саныч аж вспотел от ответственности, левую руку как всегда держал в кармане (Президент догадался, что там находилось), а правой руководил. После окончания тренировки Президент пожал руку Сан Санычу, а потом и каждому футболисту. Племяшу и Браге — с особым значением. Сказал: — Действуйте по-суворовски: «В ученье — мученье, в бою — облегченье».
Это он хорошо сказанул. Хороший был тренер, Суворов.
Президент пообедал с нами. На этот раз приобскую горчицу ему не подсунули.
«…» Я хотел было обойти эту лакуну, но чувствую, что не вправе это сделать. Я слегка повздорил с Президентом. После обеда, когда Лобан с Племяшом и Брагиным отправились на тренировку, Президент решил воспользоваться случаем и втайне от Лобана сообщить футболистам о секретном протоколе.
Услышал, как Сан Саныч ведет провокационные разговоры.
— Ребята, черт со мной, я давно одной ногой в той Вселенной, но вам ведь жить. Бросайте это грязное дело и уходите.
— Успокойся, Сан Саныч-сан, выпей, вздрогни, ляг, полежи. Все будет сделано.
— Нет, вы не понимаете. То, чем мы сейчас занимаемся,это уже не футбол.
— А что это?
— Это давно уже не футбол. Это кое-что посерьезней.
— Это социальное явление, которое…- с юморком прокомментировал Фонарь.
— Нет. Это похуже, чем социальное явление. Бог с ним, с футболом. Это вообще не футбол.
— А что это?
— Красное смещение исчезло, вот что я вам скажу. Вселенная перестала расширяться. На нас наехали. Футбол — это война.
Сан Саныч уже где-то объелся нашими терминами. Должно быть, шеф-кок его накормил. Ничего, пусть болтает.
«…» А вот еще. Сидят на крыльце «Маракканны», ждут Лобана. Сан Саныч напевает жалисну песню: «А молодого космогона несут с разбитой головой». Ему подпевают.
— Ребята, полный порядок,- говорит Сан Саныч.- Вы смертники. И я вместе с вами.
Все очень обрадовались. Вот с кем можно умно поговорить.
— Чего вы радуетесь? Я не люблю футбол,- говорит Сан Саныч.
— Мы тоже не любим футбол.
— Правильно. Но мы ввязались в это дело. И мы это дело должны сделать. Это уже не игра. Это Дело.
— Сделаем, Сан Саныч, не беспокойся!
Это они чересчур беспечно ответили. Это хорошо. Ничего, все путем.
УЧЕНЫЙ РАЗГОВОР.
Корова ударился в сантименты:
— Кто мы? Что мы? Фредстафляете: фстреча за фределами Фселенной со сферхразумом, с другими очагами разума, что она нам фринесет?
— Какая-такая встреча? — ответил Лон Дайк.- Куда ни пойдешь, все равно, как в зеркале, встретишь самого себя, свою небритую и полусонную рожу. Пусть даже чисто выбритую и веселую рожу,- но свою собственную. Вот, господин Бел Амор в молодости сунул свой любопытный нос куда не следует — «А что это там такое?», — получил по шапке, раздвоился, и что же он там увидел? Самого себя.
Подобные разговоры предшествовали большой панике среди теоретиков.
ЗАПОЗДАЛАЯ ПАНИКА В УЧЕНЫХ КРУГАХ.
Не могу не упомянуть о том, что к концу Проекта, когда у нас почти все уже «было на мази», наши бессмертные теоретики внезапно запаниковали. Это понятно — когда начинаешь подобный Проект, его возможные результаты (катастрофические) видны как бы в тумане, записаны на салфетках, обсуждаются в кулуарах «коло урны»; в процессе работ все были отвлечены и увлечены этим самым процессом работ; к концу, когда уже можно увидеть-потрогать сделанное,- установки, заводы, фуфайки, рогатку, черт-те чего всего,теоретикам стало не по себе.