Приключения Кольки Кочерыжкина
Шрифт:
Кора на деревьях, окружавших жилище Типографа, посохла и отвалилась, а их голые стволы были источены узорами. Все узоры были похожи один на другой: длинная линия посередине и отходящие от нее в обе стороны линии покороче с кружочком на конце.
– Это для маленьких - сказка про личинку Елового Усача, - объяснил Типограф, показывая на один из узоров.
– Очень хорошая сказка, - заметил Большой Долгоносик.
– Бывало, в личинках, как услышу ее, сразу засыпаю.
– Тут вот для более взрослых - про войну муравьев и гусениц, - продолжал Типограф.
– А эта сказка как называется?
– спросил Колька, проводя пальцем по хитрой извилистой дорожке, проложенной пониже.
– Это не сказка. Это правда, - ответил Типограф.
– А называется эта правда "Слава, слава древоточцам! Как они съели дом".
– Жуки-древоточцы, значит, - пояснил Большой Долгоносик.
– Дом?
– удивился Калька.
– Целый дом? Как же они его съели?
– Очень просто, - сказал Типограф.
– В труху источили. Весь - от пола до потолка.
– Неужели маленькие жуки могут съесть дом?
– Ха! Чего там - дом! Один раз, говорят, жуки целую деревню съели и еще мост через реку в придачу. Я про это тоже написал. Только с другой стороны елки.
– У нас в поселке есть доска для газет, так на нее газеты тоже с двух сторон наклеивают, - сказал Колька.
– Кто хочет, с одной стороны читает, кто хочет - с другой. Совсем как у вас.
Типограф с презрением передернул усами.
– У нас не читают, тут живут одни невежи. Все сплошь неграмотные. Мне приходится самому и писать и читать. А ты… то есть вы… умеете читать?
– Умею, - ответил Колька.
– Тогда я вам покажу кое-что поинтереснее. Я там написал так уж написал! Про самого Главного Короеда. Пошли, тут недалеко. А тебе, дорогой, - повернулся он к Большому Долгоносику, - не стоит с нами ходить, ты все равно ничего не поймешь.
– Ладно, - согласился Большой Долгоносик.
– Я тут подожду.
Типограф поправил бант и пополз вперед, приговаривая:
– Вы не пожалеете времени и сип, потраченных на эту экскурсию. Вы увидите самое лучшее мое произведение. Смотреть на него надо сверху. Вот хотя бы с этой елки. Ползите, то есть лезьте за мной.
Типограф стал взбираться вверх. Калька за ним.
– Вон оно!
– с гордостью произнес жук, показывая куда-то в сторону поселка.
– Видите?
Колька изо всех сил вглядывался в ближайшие сухие стволы и наконец честно признался:
– Нет, не вижу.
– Да вон, на осине. На зеленой осине такое белое. Видите?
Тут Колька разглядел, что показывал ему Типограф, и рассмеялся:
– Про какого же там Главного Короеда? Там написано: "Здесь был Коля Кочерыжки"". Я, значит. И надпись я вырезал.
Типограф смутился, завертелся и чуть не свалился вниз.
– Умоляю, говорите потише! Я не знал, что это ваше. Я думал, это ничье. Я уже всем сказал, что это я написал там про Главного Короеда.
– Но ведь все равно все придут и увидят, что это не про Короеда.
– Нет, нет!
– замахал лапками Типограф.
– Они ничего не увидят, они же не умеют читать. По правде говоря, я тоже не умею, но я не виноват, что все думают, будто я ученый. Сам Главный Короед всегда советуется со мной. А что будет со мной теперь?
Типограф заплакал. По его банту покатились слезы.
Коле стало жалко жука.
– Ладно, пусть эта надпись будет твоя, - сказал он.
– А я, если захочу, еще что-нибудь вырежу.
– Пусть моя?
– закричал Типограф.
– Ты… То есть вы, дарите ее мне?
– Дарю.
– Насовсем?
– Насовсем.
– И никому не скажете, что ее выгрызли вы?
– Никому.
– Вот спасибо! Вот спасибо!
В это время показался Большой Долгоносик. Он бежал, радостно подпрыгивая: наконец-то нашелся Главный Короед. Оказывается, он перебрался из Короедска, из своей ели, в загородную сосну, чтобы городской шум не мешал ему думать.
Когда Калька с Большим Долгоносиком скрылись за деревьями, к Типографу вернулась его обычная уверенность и надменность.
– Этот Коля умеет читать, - небрежно сказал он окружившим его жукам.
– Глядишь, поучится и, может быть, даже писать научится.
КОЛЬКА СТАНОВИТСЯ КОРОЕДОМ
– Стой, Коля!
– с почтительной дрожью в голосе проговорил Большой Долгоносик, подведя Кольку к толстой блестящей сосне с единственной зеленой веткой на сухой вершине. Этим она отличалась от всех остальных сосен, на которых не было ни одной зеленой иголки.
Сосна Главного Короеда была вся в круглых отверстиях и напоминала небоскреб с тысячью окошек.
Колька заглянул в одно окошко и увидел в углу круглой норки, устланной мелкой древесной пылью, большого черного жука, который спал, покрывшись своими длинными усами.
– Он спит, - сказал Колька.
– Что ты!
– возмутился Большой Долгоносик.
– Он никогда не спит. Он думает.
Долгоносик тоже заглянул в окошко и со вздохом продолжал:
– Он очень много думает, потому что нам, жукам, с каждым годом становится жить все труднее и труднее. Птицы нас клюют, муравьи на нас нападают, в землю зароешься - землеройки выкапывают, а уж о людях и говорить не приходится. Вот он и думает, почему это все заступаются за деревья, хотя давно известно, что деревья на то и существуют, чтобы их ели мы, жуки.
Большой Долгоносик осторожно тронул лапкой Главного Короеда за плечо. Тот медленно повернулся к гостям.
– Человек!
– вскрикнул он, увидев Кольку, и, поджав лапки, как дохлый, упал на спину.
– Это хороший человек, - сказал Долгоносик.
– ЭтоКоля!
Главный Короед приоткрыл один глаз и недоверчиво посмотрел на Кольку.
– Не может быть, - сказал он.
– Я живу на свете уже пятый год и ни разу не слышал про хорошего человека. Все они одинаковые, все против нас.