Приключения либроманта 2
Шрифт:
Странно, но после моих слов Галя изменилась. Вздёрнутый носик, расправленные плечи и улыбка… Господи, красавица-то какая…
Глава 13
Наобещав Шурави отправить на заседание политбюро «Стингер», я совсем упустил из вида, что посылки с помощью марок Эль-Дорадо попадают к адресату через открытое окно. По крайней мере, изначально это условие я принимал как должное, выполнял его сам и требовал того же от получателей.
— Несуразица какая-то, — заявил однажды Гоша, — Почта основана на магии, но почему-то требуется, чтобы была открытая
Так, после небольшого опыта выяснилось, что для волшебной почты нет никаких преград и при желании можно послать что угодно хоть в подземелье. Нужно только правильно указать адрес и получателя.
Для эксперимента я заперся в доме, а Гоша из закрытого гаража отправил мне попавшуюся под руку коробку. Посылка сначала аккуратно потыкалась в оконное стекло, а затем материализовалась в комнате и плавно опустилась на стол, за которым я сидел. Приблизительно то же самое, только в обратном порядке, мне описал и домовой. После того как миньон наклеил марку на коробку, с написанным на ней моим именем и адресом дома, та сначала упёрлась в закрытую гаражную дверь и просто растаяла в воздухе.
У победы всегда множество родителей. Другое дело — решения, приведшие к трагическим последствиям. К примеру, такие, как ввод «ограниченного контингента» в Афганистан. То самое решение, которое на целый десяток лет втянуло страну в кровопролитную и мало кому понятную войну на краю света.
Задним числом, в мемуарах и воспоминаниях, все участники тех событий позиционируют себя критиками этого шага. По их словам основной состав политбюро ЦК КПСС якобы не причём, а главными ответчиками за афганский вопрос должны быть министр иностранных дел Андрей Громыко, председатель КГБ Юрий Андропов и министр обороны Дмитрий Устинов. Большая тройка, во многом определявшая стратегию Советского Союза в конце семидесятых, когда дряхлевший Брежнев всё реже вникал в детали политики.
В первую очередь этой группе товарищей во главе с Леонидом Ильичом и была послана из будущего куча видеоматериала об Афганской войне. Ну, и естественно мне хотелось узнать, какие выводы после этого для себя сделают Устинов, Громыко, Андропов и Брежнев накануне судьбоносного для страны и всего мира решения. А где удобнее всего подслушать рабочие разговоры членов ЦК КПСС? Конечно же, на их рабочем месте. Ну, не выяснять же мне, кто из партийцев, где живёт и когда да с кем общается.
Расположение окон рабочего кабинета Брежнева в доме на Старой площади я узнал из интернета. В сети полно воспоминаний бывших служащих здания ЦК КПСС об обитателях дома номер четыре — начиная с того кто, когда и какое помещение занимал и заканчивая тем, как проводилась уборка в кабинетах местных небожителей.
Знать где и чей кабинет — это хорошо, но на всякий случай я на каждое окно здания ЦК посадил по «мошке». Кто его знает, где надумает партийная верхушка обсуждать свои планы.
Не знаю, может в кабинетах партийных бонз и существовала какая-то защита от прослушивания, но используемая мной техника работала без помех. Даже расстояние от Старой площади до Мосфильмовской гостиницы не стало преградой. По крайней мере, когда в кабинет Брежнева один за другим вошли Устинов, Андропов и Громыко я видел каждое их движение
— Послания из будущего все получили? — судя по голосу, разговор начал Брежнев, сидящий спиной к окну, — Юрий Владимирович, что твои люди сказали? Видеоматериалы не фальшивка?
— К сожалению, эксперты склоняются к тому, что предоставленные нам материалы подлинные, — поерзал в кресле и поправил свои очки Председатель КГБ, — Единственное, что всех смущает, так это способ доставки видеокассет. Всё-таки мои люди более материалисты и в фантастику мало верят.
— Ты что скажешь, Дмитрий Фёдорович? — повернулся Леонид Ильич к сидящему рядом собеседнику в военной форме, — Под силу кому-нибудь состряпать «липу» такого качества с применением нашей новейшей техники и задействовав огромное количество народа для массовки, переодев всех в советскую форму?
— Снять что угодно можно, — повернулся Устинов к Брежневу, — вот только кому это нужно? С другой стороны, ну, не верю я, что после ввода сороковой армии басмачи не выведутся.
— Следует учесть, что если мы откажемся от помощи братскому афганскому народу, то потеряем вес в глазах стран, выбравших социалистический путь развития, — заметил Громыко, сидевший напротив Брежнева.
— «Сцуки, задолбали. Им все цифры потерь привели, как человеческих, так и экономических. Указали, насколько страна просядет в глазах всего мирового сообщества. А они всё про свой социализм да войну. Посмотрим, как вы в штаны сейчас наложите».
С этими мыслями я встал с кресла, надел перчатки, сделал несколько разминочных упражнений и достал из воздуха американский зенитно-ракетный комплекс. Затем приклеил на ракету заранее напечатанный адрес получателя с сопроводительной запиской и марку Эль-Дорадо. Комплекс на секунду завис в гостиничном номере и тут же растаял в воздухе.
«Посмотрим, что вы сейчас запоёте», — вернулся я в кресло, уселся поудобнее и уставился в экран компьютера, который стоял на журнальном столике.
— Что это? — трясущейся рукой ткнул Громыко в сторону лежащего на столе ракетного комплекса.
— Судя по всему американский аналог нашего ПЗРК «Игла», — привстал со своего места Устинов и наклонился к ракете, — Здесь помимо знакомой всем марки ещё какая-то бумага наклеена.
— Не тяни, Дмитрий Федорович, — послышался заикающийся голос Брежнева, — Что там написано?
— Не откажетесь от создания сороковой армии и ввода её в Афган, следующая ракета прилетит своим ходом. Привет из будущего, — используя свои очки как лупу, прочитал Устинов.
— Вместо того, чтобы пугать, лучше б подсказали, как дальше жить, — тяжело произнёс Генсек, — Давайте товарищи думать, что на Политбюро соратникам скажем об отмене ввода войск.
Я — идиот!
Нет, вы только представьте себе, сколько времени я потратил, сам себя убеждая и уговаривая, что я не академик, и лезть в Историю — это не моё. Если бы не решительность Шурави, то я бы так и остался при своём мнении, запугав себя и поверив в свои же размышления, казавшиеся мне мудрыми и единственно верными.
Такая уж природа у нас, у людей. Многие из ограничений мы сами себе выдумываем, а потом они становятся нашим вторым я, и не дают нам прыгнуть выше головы, когда это нужно.